Мы были мальчишками | страница 62

— Не сломается, старинный… — И вдруг опять, подавшись ко мне, зашипел: — Ты уйдешь аль не уйдешь, с-сукин сын!

— Не уйду, — разозлившись твердо отвечаю я. — Нахапал, а теперь трясешься?

— Ага! А ежели я тебя вот Так! — И он не по-стариковски проворно хватает меня за ухо. — Вот так: за ушко да на солнышко… Что, попался, паразит, а? Попался? — И он опять начинает крутить мне ухо. Нестерпимая боль вышибает из глаз слезы. Хочу закричать и не могу. Сцепил зубы. А Пызя, распаляясь все сильнее, хрипит:

— Откручу ухо-то, откручу… Сучий выродок…

Боль становится пронзительней, достает до самого сердца. И тогда…

Я умел это. Давно. Дядя Вася Постников научил. После одной драки с мальчишками с соседней улицы. Мне разбили нос и губы. Дядя Вася увидел меня в самом плачевном состоянии. Тогда он и сказал мне: «Нужно вот так: ребром ладони — наотмашь, — и рубанул, рассек взмахом руки воздух — Понял?» И я ответил: «Понял».

…Пызя хрипел:

— Ты у меня не был, ничего не видел… не видел… Ни единый дух не узнает, что ты у меня видел…

Я до боли в суставах выпрямил ладонь и резко, со всей силы послал ее в сторону Пызи. И сразу мне стало легко: старик отпустил ухо. Я отскочил и только тогда посмотрел на Пызю. Да, я попал именно туда, куда хотел: по ребрам правого бока. Ведь старик держал меня правой рукой, и бок у него был открыт… Пызя хватал ртом воздух.

— Что, словил? — сказал я, задыхаясь от ярости и обиды. — Будешь другой раз за ухо хватать… Это тебе не деньги считать… У-у, плесень… Пожалел тебя Чапаев, а надо было бы к стенке поставить, чтобы простых людей не грабил…

Пызя отдышался. С ненавистью посмотрел на меня. Сказал:

— Чапаева-то нет, а я жив…

— Помрешь скоро.

Солнце уже скрылось где-то за горизонтом. От забора, отгораживающего сад, протянулась широкая неровная тень. Пахло яблоками. Овчарка гремела цепью.

Я позвал Арика.

— А! — откликнулся он и выглянул с чердака.

— Слазь.

— А где Пызя?

— Слазь, тебе говорят. Не будет Пызи.

Арик послушно спустился на землю, спросил:

— Ты чего?

— Ничего. Пойдем к дяде Васе.

— Зачем? Поздно уже.

— Пойдем, дорогой скажу…

У дяди Васи была Киселиха. Увидела нас, улыбнулась как-то немножко виновато и ласково. И я узнал ту самую тетю Катю, которая когда-то угощала меня пирогами с капустой. Как она не походила на Киселиху — базарную торговку!

Тетя Катя на кухне мыла посуду. Большие руки ее, распаренные в горячей воде, ловко вертели тарелки и ложки. Дядя Вася сидел у стола и читал книгу. Увидел нас, зарокотал: