Базар находится на краю города, у подножия высокой горы, на самом гребне которой одиноко стоит посеревшая от времени и непогод водонапорная будка городской водопроводной сети. С одной стороны он примыкает к Татарской слободе, а с двух других непосредственно к городу, начинающемуся здесь огромной общественной баней, над которой вечно дымит высокая труба с круглой, черной от копоти, металлической сеткой на самом верху.
Базар огорожен штакетником, во многих местах зияющим дырами. За штакетом видны навесы над деревянными стойками, складские помещения, ларьки, магазины. В базарные дни вся огромная площадь рынка бывает запружена темной шевелящейся массой различного люда, над которой, то спадая, то наливаясь силой, день-деньской плавает смутный, чем-то пугающий гул. Железная рука нужды смела сюда людей, соединила на время невидимыми нитями в огромную толпу, и они, немного ошеломленные и растерянные, ходят друг за другом. И ждут. Ждут покорно, терпеливо и упорно.
У входа на базар тетя Катя остановилась.
— Ну, Верочка, я поплыла. Ты чего думаешь взять-то?
— И не знаю даже, — отвечает мама и почему-то робко улыбается. — И картошки надо, и мучки не мешало бы, хоть самую малость… Да денег… сама знаешь…
Тетя Катя с сожалением смотрит на маму.
— Эх, надуют тебя здешние жмоты, несмелая ты. Пошла бы с тобой, да некогда. Иди и не бойся. Рядись, за горло бери, а то обдерут, как липку. Смотри не поддавайся на уговоры. Здесь так: надул — значит, в барыше, а ты хоть плачь — не плачь, никто не посмотрит… Вишь, что творится вокруг, как в аду кипит. — Тетя Катя кивнула в сторону толпы. — А в случае чего, ищи меня на толчке — я там буду. Помогу… Ну, господи, благослови!
Тетя Катя покрепче взяла свой мешок, лицо ее приняло решительное и неприступное выражение, шагнув крупным мужским шагом навстречу толпе, она врезалась в нее, как гранитный булыжник в воду. С минуту мы еще видели ее: она шла напролом, и вокруг нее образовывалась людская круговерть. Потом скрылась, затертая плотно спрессованными частицами толпы.
— Экая силища у Катюши, — грустно, со вздохом сказала мама. — Ничего не боится… А ведь была тихой и незаметной… Что ж, пойдем, сынок, картошку посмотрим.
