Но Зинаида Бертольдовна послушно замерла, оказавшись в ловушке ядовитых речей юноши, которому ничего не стоило заставить человека себя убить.
– Что это за номера, Серёжа? – замогильным голосом спросила госпожа Цвехенбрюхен.
Когда старуха сердилась, её внешний вид и манера речи становились гораздо более пугающими.
– А теперь мы наконец-то поговорим как взрослые люди, – спиритист сделал несколько шагов по комнате и сложил руки перед лицом. – Да, баба Зина?
Цвехенбрюхен молчала, затравленно глядя на собственного внука и его наглого одноклассника. Только сейчас она вспомнила, что мальчишка сидел за одной партой, с Серёжей. Она ведь подходила к Жанне Петровне с просьбой отсадить Артёма, но услышала в ответ, что об этом уже попросили все остальные, и уже ничем нельзя помочь.
– Я спрашиваю, да, баба Зина? – с нажимом повторил Сергей, выразительно посмотрев на парочку, которая до сих пор обнималась.
Артём отпустил Олю и подошёл к старухе поближе, чтобы разглядеть её морщины, проступающие даже на призрачной сущности тонкой сеткой прижизненных воспоминаний.
– Отвечайте, – коротко велел юноша. – Только вежливо.
– Да, мой дорогой внучок, – нехотя произнесла госпожа Цвехенбрюхен.
Девушка с ужасом заметила, как преобразился Артём, когда разжал объятия. Ох, и нехорошим огнём загорелись его глаза.
– Расскажи мне, баба Зина, кому ты завещала фамильные драгоценности? – продолжая вышагивать, спросил Сергей. – Видишь ли, у меня сейчас небольшие финансовые трудности, и ты могла бы помочь их решить. Ты же хочешь помочь своему Серёженьке?
Последнюю фразу спиритист выпалил Зинаиде Бертольдовне прямо на ухо.
– Я-то хочу, – неожиданно умиротворяющим тоном ответила старуха, – но мне нельзя.
– Вот как, – улыбнулся Сергей. – И почему же, баба Зина, позволь узнать?
– Нам запрещено раскрывать тайны, которые мы унесли с собой в могилу.
– Кто же вам запретил? – встрял в разговор Артём, снедаемый жаждой опробовать новые грани своего дара. – Отвечайте.
Совсем недавно юноша считал умение командовать людьми проклятием, но разворачивающаяся перед ним сцена в корне изменила положение вещей.
Олю сковало смесью страха и омерзения, но сбежать, пока оба молодых человека совершенно не обращают на неё внимания, девушка не могла. Ноги стали ватными, а в горле пересохло. Оставалось только наблюдать за разговором и постараться не стошнить.
– Я не могу… – призрак старухи начало трясти. – Я не должна…
Госпожа Цвехенбрюхен словно пыталась отбиться от невидимых монстров, размахивая руками во все стороны. Её движения были топорными, ненатуральными, как будто куклой двигал бездарный аниматор, а она безмолвно подчинялась.
