И вот она пришла, вся увешанная талисманами и мешочками с благовониями, на роды. Стояла, важно кивая головой и улыбаясь. А потом, так же важно улыбаясь, вынесла к народу влажного, весело поблескивающего маленькими глазками и довольно повизгивавшего… поросенка.
С этого, собственно, и началась история возвышения Алой. Родившийся кабанчик был сразу признан хранителем королевства, ему потребовался учитель и толмач, и роль эту естественно заняла колдунья. Кабан вырос и, действительно, спас страну несколько раз из весьма неприятных ситуаций, и даже предотвратил одну или две войны. После чего почил и был захоронен в величественном мавзолее.
Именно это, кстати – долгую почетную жизнь и славную смерть – наобещала Алая дикой свинье, когда уговаривала ее уступить сынка.
А младенец, который родился – спросите вы меня – что с ним сталось? Он тоже прожил долгую и в общем счастливую жизнь. Правда в полной безвестности.
26. Неистовый Марцел
Когда Алая была молода, когда она еще не осела уютным домком в подходящем и милом сердцу лесу, приняв на себя обязанности хранительницы здешних мест, она занималась черти чем. На осторожные расспросы должностных лиц о ее происхождении и предыдущих занятиях, она обычно неопределенно пожимала плечами и весело отвечала:
– Происхождения обычного. А чем занималась раньше? Так по базарам ходила, фокусы показывала.
И должностные лица отстали от колдуньи. Между тем, ей было что порассказать.
Ну, вот, например. Как-то зашла она в один славный город, откупила себе место на рынке и только хотела раскладывать по прилавку средства для роста косы, чернения бровей и сведения бородавок (другим-прочим она торговала, естественно из-под полы, не столько из страха, сколько для пущей важности), как вдруг на торговые ряды налетел ражий детина. Детина был в полной экипировке, при кольчуге, латных сапогах, в кольчатых перчатках, но без шлема. Здоровенным мечом детина спархивал весь товар на землю, а потом уж топтал его всласть. Лицо у детины было вдохновенное и восторженное, из глаз катились слезы, давно немытые и нечёсаные волосы паклей падали на плечи. Детина рыдал в голос и восклицал:
– О, сладчайшая! О, прекраснейшая!
Алая полюбовалась на бесноватого минуты три, а потом зафинтилила ему усыпляющий дротик аккурат в шею за левым ухом. Детина остановился и осел на землю.
– Э, ты чего наделала-то? – возмутился рыночный стражник. – это ж наш Марцел!
– Не помрет, не бойся, через час встанет, как новенький. А что это с ним?
