Конрад привез с собой целую повозку морских редкостей – веревок, стянутых хитрыми узлами, сундуков, крашенных перламутром, карт неведомых земель, и даже целый (правда, маленький) корабль, дивной силой упакованный в бутылку. Кроме того, Конрад принес с собой множество рассказов о своей бурной молодости и полной опасностей зрелости. До Алой долетали отголоски этих рассказов, а вот и сам их герой стоит перед ней, широко расставив ноги, как когда-то стоял он на палубе брига. Странные ласкающие слова: шпангоуты, стаксели, рында и том подобные – закружились в голове колдуньи.
С Конрадом пришел пес, старый, косматый зверь, появление которого в жизни мужчины было окутано романтической тайной. Пса обнаружили в открытом океане, плывущим на обломке какого-то несчастного судна, однажды серым ноябрьским днем. «Как ни рыскали мы вокруг, как ни искали моряков, спасшихся в катастрофе, никого больше мы не нашли», – говорил, посасывая трубочку, Конрад. – «Умная животина, и благодарная". – Он свистом подзывал собаку и велел ей показать трюк, установив на кончике собачьего носа соленый сухарик. Пес держал сухарик на носу точно выверенное время и потом по команде ловко подбрасывал его в воздух, ловил и глотал, предварительно разгрызая все еще мощными челюстями.
Сейчас спутник Конрада улегся у очага и не сводил с хозяина глаз.
Между тем пришелец, перемежая свои слова самыми морскими проклятиями, пожаловался на радикулит, который, того и гляди, разобьет его, к чертям собачьим, вдрызг, трам-тарарам.
Одновременно Конрад рассматривал колдунью тем особым взглядом, каким мужчины разглядывают еще нестарых одиноких женщин. Но Алая была достаточно опытна и сильна, чтобы льститься такими взглядами или бояться их.
Весело и споро перебирая стручки леоманского бордового перца, Алая подумывала даже, что старик, возможно, не так и стар, и что имеет смысл проверить после поподробней, как удалось леченье.
В маленьком котелке кипел барсучий жир, женщина быстро – все надо было делать быстро, если не хочешь потом чихать три дня подряд – рубила вяленые конусы перца и бросала их в булькающую жидкость. Еще немного перечной мяты, чтобы мазь не была слишком жгучей…
Меж тем Конрад, вполне освоившись, уже рассказывал, как однажды в бурную темную ночь (а, может, это был день, из-за шторма черный, словно ночь) он со своей командой загарпунил громадного кашалота, и как этот дьявол мотал их – а их и без того мотало неспокойное море…
