Алая опустила голову, всмотрелась в тринадцать струн и принялась играть. Это были совсем другие звуки, не те, что вымучивал из кото (так называлась странная цитра) подросток, это была песня далекого мира, отстоявшего от мира Алой не только в пространстве, но и во времени. Музыка все расширялась, росла, заполняла собой рыночную площадь, ласкала уши удивленных слушателей, то зависая длинными тягучими струями, то рассыпаясь мелкими брызгами, и вдруг неожиданно смолкла.
Малец Волдомиро уже не спал, он лежал ничком, плечи его вздрагивали, и все понимали, что он плачет.
– Откуда ты взял это, сынок? – спросила его Алая.
Он ничего не ответил.
– Этому не место в нашем мире. Напрасно твой отец вытащил этот инструмент оттуда, откуда он его вытащил. Заберу-ка я его, пожалуй, с собой.
Так она и сделала. И торговля пошла еще бойче, чем прежде.
11. Самая короткая история про Алую
В плетеном кресле перед Алой сидела стройная красивая девушка и плакала.
Густая русая коса, возлежавшая, как на полке, на высокой груди, почти полностью пропиталась слезами.
– Ну, и что с того, что я умница и красавица? Меня никто замуж не берет. Была б я просто оборотнем – еще ладно. Многим лестно заиметь ручную волчицу или игривую рысь. Но ведь эта пакость, в которую я обращаюсь, никому и даром не нужна.
Алая молча кивала, а руки ее в это время работали, сперва споро и аккуратно вырезая из листа золоченой фольги маленькую иглистую звездочку, а затем сворачивая ее в виде герцогской короны. Сложив корону, слишком маленькую даже для младенца, Алая посмотрела на девушку строгим взглядом и велела:
– А ну, перекинься.
Потом приладила корону на голову превращенной, улыбнулась довольно и сказала.
– Все готово. Теперь ты не просто лягушка, а царевна-лягушка. Всего семь букв, а какая разница!
12. Что-нибудь полегче
Всякий, кто жил в небольших итальянских отелях, знает, как трудно там позавтракать чем-нибудь полезным. Обычно, выходя утром в ресторан, вы видите массу сладких песочных и бисквитных пирогов, кекса, печеньев и т.д. За стойкой бара вам приветливо улыбается черноволосый Марио и предлагает чашку превосходного эспрессо или латте. Ни вам бекона, ни яичницы, ни жареных помидоров, ни тушеной фасоли, ни овсянки, ни грейпфрута – всего того, что так щедро положено британцу на завтрак. Эта женщина, наверное, была британкой. Средних лет, ничем не примечательная, она заказывала утром чашечку латте и выпивала ее, задумчиво разглядывая посетителей ресторана. Потом заказывала еще одну, потом еще… И ничего не ела.
