У других людей лица похожи на твое.
Может, кто на меня похож, сказал кареглазый.
А ты что, милок, слова мои переставляешь? я так и говорю.
Мало, что ли, на свете таких, как я.
Ну, я повидал немало лиц как твое. Только проблема вот в чем. Я людей, которые мне добро сделали, запоминаю отдельно. И не помню, чтобы ты среди них был. Да и среди тех, кто моей смерти хочет – тоже. Откуда ж ты взялся такой добродетельный? И воду поднес, и лошадь мою яблоком угостил.
Ковбой сплюнул. Будь моя воля, я б тебя давно пристрелил, как ты того заслуживаешь.
Чем это, интересно?
Не твоего ума дело.
Холидей повернулся к длиннолицему. А вы, братки, что – в молчанку играете? Не пойму.
Длиннолицый посмотрел на него и опустил взгляд в библию.
Ну, бог с вами. Слушай, милок, так тебя звать как?
Длиннолицый наемник неожиданно заговорил. У него есть имя и у тебя есть имя.
Верно, у меня имя есть, а вот парнишка ваш молчок, а полковник ваш…
У всех людей, что встречались мне – были имена, продолжил длиннолицый не своим голосом. Они твердят свои имена как молитвы даже во сне. Эти имена врезываются в их будущие надгробья. Чем чаще они их называют, тем глубже они врезаются в камень. Если у человека есть имя, то из него можно сотворить что угодно. Наши имена – это древнейшая из глин земных.
Холидей поглядел на него.
И если твое имя у народа на слуху, то ты уже в их власти. Над безымянным только никто не властвует, ибо его нет – если нельзя властвовать над ним или именем его осуществлять власть. Имена – вот зло человеческое. Впиши имя среди имен. Кем хочешь сотворить человека? Во что угодно превращай его даже спустя два тысячелетия после его смерти. И превращай бесконечно. Кому во что и как приспичит. Употреби в отношении его другие слова. Слова среди слов. Имена среди имен. Принуди к сомнениям. Именами осуществляется земная власть.
Холидей спросил. Ты к чему это?
К тому, что мы – не наши имена, а нечто большее, за ними.
Горбоносый спокойно лежал, сложив ладони на животе и глядя в небо, но его губы зашелестели:
Человек хочет думать, будто если у него имя есть, то он именем действует. Но это ведь вранье, так? Должно быть нечто большее, что будет стоять за именем. Мы думаем, что творим наши дела от собственных имен – будто у нас на то воля есть.
Длиннолицый закрыл карманную библию. У человека есть воля, сказал. К чему тогда нам жить и действовать, если бы не было воли?
Горбоносый пожал плечами. А мы и не действуем. Вот что толкает народ на убийства, на грабежи? Что толкает тебя зарыться в твою книжонку… Страх. Нужда.
