Метрах в пяти от берега вода вспучилась пузырями, заклокотала. Виктор едва не споткнулся — повернулся на каблуках, нашарил рукоятку «терминаторского» обреза и ловко — зря, что ли, столько практиковался в Норе? — клацнул скобой Генри. Но неведомое чудище не спешило всплывать под сноп картечи — ворочалось себе в глубине, пуская пузыри, остро воняющие сероводородом.
Ева тоже среагировала на неведомую опасность — припала к земле, вскинув к плечу пятизарядный охотничий карабин, своё излюбленное оружие. Ладонь на шейке приклада, палец чуть подрагивает, готовый, чуть что, лечь на спуск. Сейчас её было не узнать: черты лица сразу высохли, заострились, словно лезвие боевого ножа, в глазах — недобрый, опасный огонёк.
— В кого пулять-то собрались, егеря? — раздался из-за спины ворчливый голос. — В пруду нашем ни кикимор нет, ни разных-прочих окаянных тварей. А что болотный газ иногда попузырится — так чего ж вы хотели? Сколько уж не чистили, заросло всё, заилилось. Скоро вместо пруда будет сплошная болотина.
Виктор снова обернулся и снова чуть не упал — на этот раз от удивления. Из-за ствола средних размеров клёна (пять метров — разве ж это размер по меркам этого дремучего уголка Леса?) высовывалась невообразимая физиономия.
Врубелевский Пан — вот что пришло ему в голову в первую очередь. Только без старческих кудряшек вокруг лысины — их, как и куцую бородёнку, заменяют клочья зеленовато-бурого мха. Кожа тёмная, корявая, изрезанная трещинами, словно кора столетнего дуба, кое-где в белёсых пятнах лишайников. Но это не производило отталкивающего впечатления, какое производит, например, запущенная кожная болезнь. Удивительное создание гармонично вписывалось в окружающее: казалось, ожил обычный пенёк — ожило, отряхнулся, повязал на чресла драную тряпку — и отправился прогуляться по тропинке запретного Леса, пока не встретило незваных гостей. или званых? Ведь их сюда, как-никак, пригласили…
Физиономия ухмыльнулась — дружелюбно, с хитринкой. Ярко-изумрудные глаза, запавшие в глубоких трещинах «коры», играют золотыми искорками.
— Гоша! — с Евы мигом слетела предбоевая «заострённость». — Как здорово! Вот уж не думала, что это ты!
Да это же лешак, ошарашенно подумал Виктор. Ну да, точно, именно так ему их и описывали. Сам-то он толком не видел представителей этого странного племени — если не считать Лешачонка, встреченного ещё в Грачёвке. Но тогда Виктору было не до разглядываний даже самых экзотических обитателей Леса: смертная хватка друидского яда только-только разжала свои когти, и он не то, что соображать — шевелиться толком не мог, валялся в отключке.
