Руки невольно сами потянулись к лицу. Они ощупали широкий массивный подбородок, дотронулись до щетины и намеренно коснулись высокой линии роста волос. Это была не моя внешность. Даже сама кожа лица казалась куда более грубой и шероховатой, чем моя. Конечно, отличались и сами черты лица.
Опустив взгляд и, осознав, что теперь у меня было довольно мускулистое тело, но все же очень тяжелое и широкое, я наконец-то признал правду и вслух прошептал:
— Я попал в тело детектива.
К своему удивлению, с признанием этого я ощутил, что страх постепенно начал пропадать. Казалось, моя ассимиляция прошла успешно. Детектив Ноберт Гастон был сдержанным и хладнокровным человеком. Кроме того, у него был богатый служебный опыт, и он никогда бы не стал паниковать в подобных ситуациях.
«Эта история была написана мной от скуки за один вечер. Простенький рассказ всего на несколько авторских листов, обычная проба пера в стиле ужастиков».
Развернувшись к карте, я недоверчиво взглянул на нее. Видеть то, что я когда-то описывал, было просто невероятно. Все вокруг меня казалось настоящим, реальным. И эта карта, и все отмеченные на ней данные. Я мог видеть это собственными глазами, хотя, как автор, я представлял это и описывал даже не настолько детально.
«История, в которой души умерших приобретают форму и за несколько дней полностью истребляют человечество. Даже не знаю, радоваться мне или плакать».
Усмешка появилась на моих тонких губах. Лицо, исказившееся не то от ужаса, не то от иронии, могло бы показаться обычной маской для какого-нибудь фильма ужасов.
Приложив руку к волосам, я тяжело вздохнул, наклонился и попытался успокоиться. Мои истинные эмоции вспыхивали, словно спичка, и сразу заглушались, будто бы кто-то пытался меня контролировать. Я понимал, что в обычной ситуации уже начал бы паниковать, поэтому, не сомневался в том, что нечто неподвластное все же управляло моим эмоциональным состоянием.
— Это же смешно, — с хрипом и скрипом протянул, нет, почти воскликнул я. — Просто смешно. Не может такого быть!
Вновь вздохнув, я стал невольно бродить по комнате из стороны в сторону. Меня не интересовали снимки под ногами, поэтому, будто бы позабыв про них, я стал ходить прямо по ним.
В сознании стали проноситься эпизоды недавнего прошлого, начиная от смерти в реальности и заканчивая знакомством с другими писателями. Мурашки от этих воспоминаний, и особенно от представления картины своей смерти, бегали по спине. Мне было даже тяжело представить то, каким образом выглядело мое тело, когда меня достали из того злополучного кипящего колодца. А достали ли вообще?
