И в аптеке уже совсем другая женщина меня встретила, помоложе. Познакомились и с ней. Как я говорил, люди полезные, грех с такими не наладить контакт. Приняла у меня сумку, списали ампулу. Десять минут — и на свободе. Почти. Еще к заведующему. Видать, и его с утра пораньше из-за аварии дернули. Так не из-за меня же.
Ого, первая к начальнику Томилина попала. Выскочила из кабинета красная, хоть прикуривай. Получила девчонка благодарность. Ладно, я не первогодок сразу после института. С вождями всякими встречался, меня уже испугать трудно.
Лебензон решил сделать все неприятные для себя вещи быстро. Поимел мозг сотрудникам, перед начальством отчитался — и домой, законный выходной проводить как следует.
— Вызывали, Лев Аронович? — поинтересовался я, открывая дверь.
— Ты, Панов, кем себя возомнил?! — понесся привычной дорогой воспитания молодых специалистов заведующий. — Почему ты в нарушение всех инструкций полез в очаг? Или тебе непонятно, что ты должен был ассистировать врачу в организации оказания помощи?
О как завернул! Прямо в отчетную документацию вставляй…
— На месте аварии оказались: наша бригада, водитель поливалки и пожилой мужчина, — я медленно загнул три пальца, перечисляя участников. — Пожилой мужчина в холодную воду полезть не мог из-за состояния здоровья. Врач Томилина занималась организацией оказания помощи, в чем ей ассистировал водитель Харченко. Молодой человек из поливалки прыгнул в воду вместе со мной и доставал пострадавших из затонувшего автобуса. Среди которых оказалась и малолетняя девочка. Или ее надо было оставить тонуть, чтобы инструкций не нарушать? — признаюсь, с сарказмом я слегка переборщил. Что прощалось деду, всю жизнь прокатавшемуся на скорой, не простится студенту. Угадал.
Лев Аронович внезапно повел носом, потом наклонился ко мне, принюхался. Ну да, коньячок, он имеет свойство пахнуть, причем долго и интенсивно.
— Ты пьян! — торжествуя, объявил он. — Ты находился на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения! Сейчас мы проведем освидетельствование!
Ага, испугался. Срочно дайте мне спрятаться от этого страшного дяди. У меня вдруг появилось чувство, называемое «кураж». Когда всё легко и никакие неприятности не могут тебе помешать, хотя ты всерьез понимаешь их опасность.
— Да пошел ты на хер, — спокойно сказал я и встал со стула. — У меня рабочее время час как кончилось.
— Ч-ч-что? — наверное, такое Льву Ароновичу говорили только начальники повыше. Или жена, к примеру.
