— На хер, — повторил я. — Так обычно говорят, когда хотят смягчить другое трехбуквенное слово.
— Ну ты наглец! — прошипел Лебензон. — Тебе здесь не работать, запомни мои слова!
— И что? Подстанций много, фельдшера везде нужны, — философски заметил я. Нет, определенно надо было искать игроков в покер, Там всё же спокойнее. Хотя кого я обманываю?
— Вон пошел из моего кабинета! — длинный палец начальника указывал мне на дверь в лучших традициях стародавних театральных постановок. Столь же наигранным был и тон, которым он произнес напутствие.
Я мог бы наговорить еще много неприятных слов, но зачем? Смысла нет совсем никакого. Во вторник разберемся. У меня как раз стоит дежурство суточное.
* * *
НУ всё, домой. Сложил мокрые вещи в пакет. Отжал их кое-как, конечно, но надо стирать. Как раз вспомню правила обращения с советской машинкой. Вряд ли что-нибудь сверхсложное, но разобраться ведь надо. Или дождаться Лизу и озадачить ее? Нет, пожалуй, не буду.
За мыслями о главном в этой жизни, я и не заметил Томилину. Елена ждала меня не на территории подстанции, а чуть поодаль, наверное, светиться не хотела.
— Андрей, — позвала она. — Нам надо поговорить.
Неожиданность — неплохой повод, чтобы подпрыгнуть на месте. Еле удержался.
— Польщен, конечно, но можно было бы предупредить, — ответил я. — Договорились бы: кафе, кино, прогулки под луной. А не так вот сразу.
— Хватит ерничать, — сильно покраснев и, как это было у классиков, опустив глаза долу, пробормотала докторша. — Мне Лебензон приказал на тебя докладную написать, что ты был пьяный на работе.
— Он тебя что, еще раз вызывал?
— Ага, — кивнула она. — Кричал ужасно. Мне даже страшно стало.
— А я был пьяный? — поинтересовался я.
— Нет, — ответила она. — Наверное, ты выпил после того, как из воды вылез. Когда начальство какое-то к тебе приходило.
— Я бы на этом моменте внимание не заострял. Тогда Лев Аронович пойдет дальше и обвинит тебя в том, что не сразу доложила о моем проступке. С работы не выгонит, но у него появится рычаг давления. Понимаешь? Вроде как он тебя простит, а ты ему должна.
Лена удивленно на меня посмотрела.
— Ты, Андрей, о работе рассуждаешь, можно подумать, сто лет уже проработал. Вчера на отеке этом вел себя, будто уже миллион раз видел такое. И что же мне делать с докладной?
— Насчет сотни лет и миллиона раз, ты, Лена, погорячилась, конечно, — улыбнулся я. — Просто я очень умный и талантливый. Я не могу сказать тебе, что делать. Но я бы написал, что фельдшер Панов ни в чем таком замечен не был, чему подтверждением могут быть и показания наших пациентов и их родственников. Как-то так.
