– Виктор, ваш чай, – сказал секретарь, ничем особо не выделявшийся, кроме своего злопамятства.
Виктор, ничего не ответив, взял новую кружку и тут же поставил её на место старой, дабы она остыла. Его голова сейчас работала, словно терпеливый строитель, потихоньку возводя каркас нового дома мысли. Он думал о вчерашнем происшествии, смерти почтальона Хида. Ночью он был вынужден выехать на место событий, потому что на Белле и так много обязанностей. А так хотелось всё скинуть на неё, и провести этот день за книжкой или газетой, последние, к слову, стали недавно выпускаться в Полыневе, и снискали невероятную популярность.
На месте происшествия лежал разбитый мотоцикл, а чуть поодаль, лежал и сам почтальон. Хирург установил, что смерть произошла внезапно – Хид сломал себе шею, упав с мотоцикла. Сложно было узнать знакомого человека в покорёженном трупе. Однако была одна странность: чемодана с письмами рядом нигде не было. По идее, каждую субботу мотоциклист привозил письма из соседнего городка, который находился в четырех часах езды от Полынева. Но сегодня писем не было. Народная дружина неохотно осматривала окрестности в поисках чемодана, никто не хотел тратить время на такую мелочь. Но Виктор понимал, что обычно скрывается за такими мелочами. Полной картины в его голове не было, однако он точно знал, что Хид прекрасно водил свой мотоцикл, и плохая погода не могла стать ему помехой, он привозил почту даже зимой, в гололед. Значит тут, вполне вероятно, может скрываться что-то необычное.
То же утро
Дом, окруженный хлипким деревянным заборчиком. Прохудившаяся крыша жирной птицей наседала на покосившиеся стены, из-за чего строение выглядело несчастным. Вместо чистой дорожки – заросшая тропа, такая родная и милая сердцу этого мужчины, что ни за что в жизни косить бы он её не стал. Из окон дома выглядывало личико с легким румянцем и небрежно упавшей на лоб прядью кудрявых волос. Лицо это принадлежало жене Михаила, и то, как сильно он радовался при виде его – затмевало осознание всех бед, преследовавших Рудчева. Он бросался сломя голову, перепрыгивая хлипкий забор, к предмету своей любви, но в этот момент сон обрывался, и всё тонуло в вязком болоте пробуждения.
Окно выглядело так, будто сейчас стекло с треском вылетит из рамы. Белая субстанция очень сильно давила на него снаружи, силясь проникнуть в комнату. Михаил лежал на кровати, с трудом вспоминая недавний сон. Перед ним висела картина с красным маяком, всё также не вяжущаяся с общей атмосферой. Рудчев смотрел сквозь неё, совсем не обращая внимания на оголенную палящим солнцем пустыню, окружающую одинокое строение на холсте.
