На глазах человека появились слезы, и он долго сдерживал их, пока не успокоился и не решил, что глупо плакать о том, что не имеет к нему никакого отношения, пора одеться и прийти в себя. Приходил в себя он медленно, словно всё это время жил в другом мире, а сейчас каким-то чудесным образом попал в другую реальность, причем не особенно дружелюбную.
Только через полчаса человек надел свой костюм и проследовал в другую часть дома, то есть в закусочную. Как оказалось, Крючевского не было на месте, и Рудчеву пришлось самому готовить завтрак. Дверь отворилась, в помещение вошел Саксайский, бледный, осунувшийся, с ужасной синевой под слезящимися от недосыпа глазами.
– Вот, теперь даже пить опостылело, а как приятно было, все интересовались, а нынче никто даже не здоровается, – Саксайский говорил раздраженно, и голос его сейчас напоминал карикатурную пародию на самого себя, противно сипящую и немного неестественную, – Никому я теперь не нужен. Пропади они пропадом, эти часы! – Воскликнул он, и изо всех сил швырнул на пол свою фамильную ценность. Часы разлетелись на мелкие осколки, которые разом оказались в самых темных углах комнаты.
Пьяница тут же упал за один из столиков и залился слезами. Михаил осторожно присел рядом, однако не смел прикоснуться к рыдающему, так как вдруг вспомнил один случай из своей жизни. Ещё в молодости, когда Рудчеву не было и двадцати лет, он пытался успокоить женщину в нетрезвом состоянии. В какой-то момент она резко поднялась со стула и дала ему сильную оплеуху, которая в тот момент поразила его сильнее молнии, и потом Михаил уже никого не пытался успокаивать. Не то чтобы страх останавливал его, просто в голове после того случая крутилась навязчивая мысль о том, что никому не нужна его помощь. Люди сами плачут, сами решают свои проблемы, и снова плачут после этого, а если ты вмешаешься – то непременно станешь виноватым. Так думал человек, сидящий напротив Саксайского, но в этот момент его собственные мысли казались совершенно чужими, отчего Рудчев впал в какую-то тусклую туманную тоску.
То же утро
Смерть почтальона сразу стала главной новостью, хотя не являлась единственной странностью на сегодняшний день. Господин Крючевский проснулся не у себя дома, и после пробуждения, как следует всё обдумав, поспешил в здание управления. Двигаться приходилось осторожно, несмотря на то, что к туману уже все привыкли, он постоянно становился гуще. Сейчас владелец "Порожек" даже не хватался за углы и стены домов, чтобы сориентироваться, хотя поле зрения ограничивалось семью метрами. Он настолько стремился поделиться потенциально важной для Изабеллы информацией, что спотыкаясь о бордюры и падая, тут же вставал и мчался дальше.
