Той ночью наша героиня спала в углу их маленького приморского лагеря, возле палатки Главного. Честно сказать, Нис теперь жалела, что безмозглым был «Йорик», а не она сама – ибо её рассудок (даже во сне) был занят всеми этими навороченными причёсками! Пополам с перхотью, клещами, вшами…
Ночью девушка встала. Неслышно прошла по чёрной гальке и песку. Откинула полог шатра
Большого босса. Нет, наверное, это всё-таки индейцы, не жители южных островов, случайно попавшие сюда. Вон он спит, Журавль, как его Нис обозвала. Мирно храпит, обработанный с вечера; жёны и ребятня – тут же.
«Спасибо, вы были о-очень любезны. Но я не для того носилась в удалом джете по небесам, чтоб пробавляться обычной головомойкой». А признаваться самой себе, мол, пожалела брюнета… «Ну что за детство, tali?!»
Прим. автора: «tali» – лапочка (южнокайманск.)
Словом – ушла в ночь. Пока она брела по дюнам (стылым и противным, однако ж ногам не привыкать было. «Сахарная, да? Авось не растаешь!»), так вот – покуда шла, серое небо уже стало понемногу окрашиваться в цвет желтка.
Cолнце всходило… и в его свете Нис углядела странную тень. По форме, да и по тому, как тень двигалась, легко было понять, что…
Перед нею – «Бедный Йорик»!
«Вернулся!» Она даже не успела по-настоящему обрадоваться, так быстро всё произошло.
И тут же увидала: аэростат нагло продолжает свои штучки. Он по-прежнему мстит ей – на борту была уже другая.
В просторной рубашке навыпуск, в штанах защитного цвета и до невозможности начищенных сапогах. Ветер развевал чёрные кудри.
«Явились, чтоб помучить. Мать-прамать!..»
Новая лётчица, усмехаясь, взирала с небес на прежнюю. У Нис, конечно, был сейчас самый затрапезный вид, но эта с… пардон, вертихвостка , всё же как-то докумекала, кто перед нею – то ли по глазам, то ли… В общем, не суть.
– Я Лесса, – крикнула она, так, что было слышно, наверное, аж за дюнами. – По-простому Олеся!
Она была счастлива…
Не знала. Не понимала, что среди ву-джетов просто не бывает верных. «В наш грязный век рассчитывать на дружбу летучего корабля – значит позволять себе о-очень большую наивность. С одной стороны, так легче жить. Не замечая всех реальных ужасов вокруг. С другой же…
Ты мёртв для меня, безмозглый. Давно мёртв».
…Нис какое-то время провожала взглядом свой бывший аэростат. Потом опустила глаза и пошла прочь.
