Все закончилось. Вернувшись в маркет, Роман разрешил себе петь: – Тунеядцы. Из-за таких, как этот вот, наши дома в опасности. Из-за таких, как он, мы не можем жить в прекрасном районе с чистым воздухом. Негодяй.
Роман неустанно поливал участливого говном, а Клен воспользовался моментом и взял с полки пачку луковых крекеров. – Ты что это делаешь? – рассвирепел Роман, а, может, и не успокаивался вовсе.
– Я есть хочу, – ответил Клен, прихватив с другой полки сушеный имбирь.
– Все ясно, – дышал Роман, – я думал, имя у него не такое, потому что это нормально. А он заодно с этими.
– Ты тоже ел, – сказал Клен, но Романа уже было не остановить. Он задрал свой монументальный кулак и ударил Клена по макушке. Шапка слетела, и Роман был ослеплен светлыми волосами. Глаза нечаянно лопнули и, не успев извиниться, испарились в тишине помещения. А сам бугай испаряться вслед не захотел и стал орать, подражая обугленному младенцу. Клен пришел в себя и надавал обидчику дубинкой для верности. Тот успокоился и присел на свои выпавшие от крика зубы.
***
Как бы не хотелось доверять обратному, но череп Клена трещал, а едкая боль раздавалась во всем теле. Он согнулся около дымящей трубы и сунул свободную руку в дверку в подмышке. Селезенка оставалась в порядке, а в поджелудочной вертелось резаным болтом. Клен попытался дотянуться до неприятности, но вывихнул сустав и завопил. В легкие попал дым, и вопль дал простор для кашля. Вытащив пораженную руку, Клен решил вернуться домой. – Мышонок все исправит, – успокаивал он себя.
Перед уходом из маркета, он неплохо подкрепился и даже успел захватить с собой пару буханок черствого хлеба в качестве недельной оплаты. Клен был полон сил, однако один из соков для пищеварения выделялся неверно, и его укачивало на ровном месте. Он договорился с духом собраться и поковылял в сторону дома. На улице было холодно. Ресницы Клена покрылись слоем льда, и он не видел дороги. Идя практически наощупь, он почувствовал, как ногти также заимели смелость капитулировать подо льдом. Клен дезориентировался.
На небольшой площади стоял огороженный дурацкой решеткой алтарь, на котором сидел, завернутый в воск Этот Оттуда. Он был побит и оплеван. Позолота с щек состоялась соскрябанной месяцами ранее. Некоторые здешние обитатели фотографировали друг друга рядом с ним на неработающие фотокамеры, считая себя много выше жалкого. Клен на последнем, как сам опасался, вздохе понял, что перепутал дорогу. Скованными холодом пальцами он раздвинул веки и, заметив Этого, решил присоединиться.
