Костя многозначительно похлопал в ладоши, и все рассмеялись.
– Правильно, да не совсем, – ответил он. – Дети, безусловно, должны работать, причем чем раньше они начнут это делать, тем лучше, желательно с трех лет. Но и здесь есть свои подводные камни. Помнится, в начале девяностых мы в своем доме организовали мини-бизнес. Аня получала на складе мешки с деталями, вечером мы собирали из них ручки, а утром она их сдавала, и вырученных денег как раз хватало на хлеб. Так вот, чтобы ускорить процесс, мы организовали конвейер, и каждый, включая Колю, которому тогда было четыре года, выполнял одну операцию. На него приходилась последняя: надеть наконечник и вдавить его в корпус. Операция, как и все остальные, несложная, но нудная. Работали мы по полтора-два часа. И все бы ничего, но когда Коля пошел в школу, он стал постоянно ломать ручки, иногда по две-три в день, причем ломает неосознанно и сейчас. Никто не мог объяснить причину такого, мягко говоря, странного поведения. И только недавно, посмотрев какой-то научно-популярный фильм, наша старшая дочь поняла, в чем было дело. Оказывается, всякий раз, когда надо было собирать ручки, бедный ребенок упирался, а Наташка, ничего нам не говоря, тащила его насильно. То есть эта работа и сам предмет деятельности – ручка – вызывали у него сначала протест, затем раздражение, а потом и ненависть. Все эти негативные состояния закрепились на ручке – отсюда и такая реакция.
– Хорошо, что не на тебе. Тоже мне психолог! – съязвил Глеб.
– Так я же тогда был молодым и глупым. Так что, Сенечка, не переусердствуйте.
***
Глеба Владимировича пригласили на конференцию в Бангкок. Приглашение было на двух участников, и он дерзнул позвать Полину. Та согласилась.
Полина не осталась незамеченной. Ее изящество и красота покорили всех участников конференции. А после блистательного выступления она и вовсе оказалась в центре всеобщего внимания. Глебу Владимировичу льстило восхищенное к ней отношение.
После окончания конференции они отправились на остров Пхукет, где провели семь сказочных дней.
После этой поездки он стал ловить себя на том, что постоянно думает о Полине и мысленно повторяет стихи Хосе Гуэса:
Могу я взять твою руку недрогнувшею рукою,
Могу, на тебя не глядя, рядом с тобою быть.
Тебе, как простой знакомой, могу кивнуть головою,
Но не могу забыть.
Могу на взгляд твой ответить улыбкою безмятежной,
О книгах или нарядах с тобою заговорить,
Имя твое могу я произнести небрежно,
