«Старики» долго ещё хохотали, вспоминая всё новые и новые эпизоды. Реклама, скажем откровенно, превосходная. Но одно дело слушать, а другое…. Они пообещали в следующий раз и мне найти пару. Тех девчонок я знал. Они постоянно ходили на наши концерты, сопровождали наш ансамбль на гастролях по области, как сейчас фанаты сопровождают «Спартак» или «ЦСКА». Их когорта видоизменялась, дополнялась, и уменьшалась, однако всегда были шутливыми, весёлыми, задорными. Как не быть такими?!! Среди нас не было пьяниц, хотя условия жизни располагали к этому-, как сыр в масле и нос в табаке. Иметь такого жениха, а в перспективе хорошего мужа, кто ж от этого откажется!?
Дальше, надо вам заметить, речь пойдёт о самоволке. Это слово я никогда не слышал от военнослужащих прежней части. В этой же части было в порядке вещей. А всё началось вот с чего.
Часть была огорожена забором из бетонных плит. Специальные столбы с пазами, чтобы плиты не падали. Выше бетонных плит также на ребро покоились асбоцементные плиты. Они были лёгкими и непрочными. Командование части решило пустить по асбоцементным плитам колючую проволоку ряда в два, три. Это было задолго до моей службы в этой части.
Из Москвы приехали поверяющие. Увидели такое сооружение и стали в позу:
–Это тюрьма или всё-таки воинская часть?!
Короче, «кружева» заставили снять, оголив и без того слабенькие плиты. Они, под натиском самовольщиков, постоянно ломались: сегодня одна, завтра две, потом три. Служба тыла замучилась их восстанавливать. В одно из воскресений, «микромайор» тыла сорокапятилетний Федин привёл в летний гальюн, что был расположен по соседству с гражданской автобазой, солдат – строителей с инструментами. По его приказу солдаты соорудили в крыше гальюна совершенно незаметный лаз, который выводил самовольщиков в городской автомобильный парк.
–Передайте самовольщикам, чтобы впредь все ходили здесь, – сказал Федин. Но это было потом, я же пошёл в первую самоволку, когда этого лаза ещё не было.
Малым составом вечером мы давали концерт в какой-то швейной фабрике. У всех, в связи с этим, были увольнительные до двенадцати ночи. Мы, «старики», должны были остаться на ночь, где для этой цели была приготовлена квартира и закусон с выпивкой. Молодые ребята (салаги) с музыкальными инструментами «на плечо» обязаны вернуться в часть. Сразу после концерта за кулисами рекой полилось шампанское. Я не знал, что от шампанского можно так запьянеть. Все назюзюкались до поросячьего визга. Молодые в крытой машине с инструментами поехали домой. Мы же смурные, шумной компанией поплелись на приготовленную квартиру. Некоторые девчонки наперёд убежали накрывать столы. Тут перед нами вырос, откуда ни возьмись, военный патруль. Мы в рассыпную! Я спрятался за толстым стволом дерева, другие ринулись в подворотни, в дворы. Остались две девчонки, что вели под руки Женю Никишина, нашего конферансье. Он для бегства не годился, слишком тяжёл был. Ах, Женя, Женя! Надо же такому случиться.
