– Если ещё хоть раз услышу мат, как въебеню десять суток.
Оставлю это без комментариев.
Сколько таких чудаков было! Помню один старикашка посещал часть. Он утверждал, что на картине, где Ленин нёс бревно, вторым несущим был не кто иной, а он, старикашка. (Потом выяснялось, что по стране таких несущих уже перевалило за сотню). Ему приятно было общаться с молодёжью, а тем более в конце каждой встречи его кормили в солдатской столовой. И с таким аппетитом уплетал солдатскую пищу, что казалось, он явился с голодного края. Наверное, не случайно в конце каждой беседы он говорил солдатам:
– Старость приходит так незаметно, и так неожиданно обламывает вам крылья, что из бойцовского красавца-петуха вы превратитесь в ощипанную ворону, не умеющую да же сварить себе похлёбку. Готовьтесь к старости, молодые люди, она не за горами.
В другой части, поговаривают, объявлялся и такой старикашка: он утверждал, что был последним, кто видел Чапаева живым. Его просили рассказать, как это было.
–Ну, как было. Я залёг с пулемётом на крутом берегу Урала. Смотрю, на середине реки плывёт человек. Я дал очередь из пулемёта, и человека не стало. Потом мне сказали, то был Чапаев.
Этот случай, скорее всего, из тех анекдотов, которыми сыпал Мазурок. Кстати, как я только вошёл в казарму, он гоголем стал ходить вокруг меня:
–А я знаю кое-какие новости, – заискивающе смотрел мне в глаза Мазурок, хитро улыбаясь. Он дождался, когда мы остались наедине, и сообщил:
–Капитан Чистосердов говорил по телефону с генералом Прокошиным. Они хотят выбить в министерстве штатную единицу хормейстера и начальника ансамбля в одном лице. Тогда капитан Чистосердов останется только худруком. Тебя он прочит начальником и хормейстером.
Новость, прямо скажем, особо меня не зацепила. Возможно, в другое время я бы её воспринял с радостью, но сейчас моя голова была забита другими проблемами. И первая из них, – учёба в школе. Вот спросите меня, на кой чёрт она мне сдалась. Я твёрдо решил после армии окончить музыкальное училище, после чего всю жизнь работать преподавателем музыкальной школы, что и сделал.
Теперь вот уже пенсионер (отставной козы барабанщик), скажу вам звёзд с неба не хватал… а, впрочем, я тут малость привираю. Одну звезду я у судьбы всё-таки выцарапал, – золотую звезду лауреата. Лет тридцать пять пылится в шкафу. Но это к делу не относится.
Так вот вернёмся к учёбе. Тогда она мне нужна была, как зайцу стоп-сигнал. В этом вопросе мною руководил явно кто-то другой. «Кто-то другой» напомнил, что в девятом классе у меня были «не лады» с изложением. А что такое изложение, – простой пересказ содержания рассказа, повести, поэмы. В десятом классе будет сочинение, а тут совсем другой коленкор. Тут нужен анализ событий, мотивировка, оценка, наконец, попытки художественного творчества. У меня обо всём этом ноль знаний. Надо было у кого-то учиться.
