–Ты как заводной, – тяжело дыша, проговорил Ротов, – замучался догонять. – Он ловко кинул сумку на правое плечо, спросил меня, – откуда путь держишь?
Я сказал ему.
–При мне сегодня Чистосердов заходил к Чибису. Тот разрешил посещать школу, а мне приказал оформить тебе ксиво. Вот такое, как у меня, – он достал из бокового кармана гимнастёрки запечатанный в прозрачный пластик бланк, где указаны дни и часы увольнения: ежедневно с восьми утра и до десяти вечера, – у тебя будет свободный выход по понедельникам, средам и пятницам с обеда до десяти вечера. Ещё одним «сачком» стало больше, – засмеялся Ротов. До конца службы эта кличка ко мне прилипла: иначе Ротов меня и не называл. И дураку понятно, что его душила «жаба», потому как я был «сачком» с большими привилегиями, чем у него: меня ждали поездки с ансамблем в части, расположенные рядом с Черным, Азовским и Каспийским морями. Но это будет несколько позже.
Как потом я убедился, моя учёба не шла в разрез с занятиями ансамбля. С хором готовили программу с утра и до обеда, а после тихого часа рекреацию клуба занимали танцоры. «Херовики», как шутя называли себя певцы, после обеда занимались хозяйственными делами, в крайнем случае, проводили в ленинской комнате политзанятия. Но это скорее всего для отвода глаз, ибо завистливые люди во все времена водились, и могли трепануть языком в ненужном месте, что ансамблисты сачкуют. А так замусоленная газета с докладом Хрущёва сиротливо валялась и пылилась на столе. С некоторых пор красным уголком (ленинской комнатой) пользовались солдаты строительной роты, жившие за деревянной перегородкой. Строители также как и мы относились к политзанятиям спустя рукава. Понятное дело, целый день вкалывай на ветру, в дождь и слякоть, а тут еще в свободное время слушай одну и туже дребедень. У них командиром роты был смешной дядька, капитан Озолин. Как-то он дежурил по части. Зашёл в столовую пробу снимать. А тут мимо, чуть не сбив его с ног, непочтительно прошмыгнул солдатик. Озолин остановил его и приказал привести себя в порядок. Солдат чего-то заартачился, мол, некогда. Озолин строго урезонил его, вызвав хохот по всей столовой:
–Ты посмотри, кто перед тобой стоит. Я же не чучело, я советский офицер.
А однажды в красном уголке произошло подобное. Мы совместно со строителями, коротая время, ждали ужина, и вроде бы как занимались политзанятиями. Капитан Озолин сидел за столом, составлял наряды, или готовил какие-то отчёты. Один солдат громко матернулся. Озолин, сильно грохнув кулаком по столу, сказал:
