Средняя школа располагалась на втором этаже в левом крыле здания Дома Офицеров. В коридоре было просторно, светло и чисто. Огромные, но прозрачные и лёгкие занавески спадали почти, что с самого потолка, чуть прикрывая собой широкие окна. Отрадно было на душе от такой свободы. Мне почему-то казалось в тот момент, что здесь легко будет учиться. Не ощущалось преград ни знаниям, ни свету, ни воздуху. Задрапированные окна клуба и, особенно, оркестровой студии части казались мне из другого мира.
Все двери были закрыты, кроме одной. Они были высоченными, как будто в них входили трёхметровые люди. Тихо крадучись, чтобы не мешать занятиям, я заглянул в комнату с открытой дверью. В углу у широкого окна за большим столом, крытым зелёным сукном сидел маленький сказочный старикашка: волосёнки седые вздыблены, взгляд устремлённый. В руках он держал с наклоном лист бумаги. Руки его сильно дрожали, можно сказать тряслись, но создавалось впечатление, будто он старался аккуратно с листа пересыпать в волшебную шкатулку бисер, жемчуг и другие драгоценности. И как всегда, я оказался в дурацком положении: словно остолоп застыл на месте, но, а как нарушить эту сказочную идиллию?! Старичок услышал моё частое дыхание, повернулся ко мне и спросил:
–Что Вам, солдатик?
Я рассказал о цели своего прихода. Старичок оказался директором школы. Сам он преподавал историю.
–По поводу того, что тут учатся сверхсрочники и офицеры, а ты рядовой срочной службы, – проблем никаких не будет, – уверил меня Пётр Семёнович, – за партой все равны: и генерал, и рядовой. У нас почти вся футбольная команда СКА учится. Они военную форму в глаза не видели. Сидят наравне с офицерами. – Подытоживая разговор, директор сказал:
– Справочку об окончании девятого класса надо сдать нам. А ты будь любезен напиши заявление о переводе в школу и принеси три фотографии. Да, – спохватился Пётр Семёнович, – реши вопрос о посещаемости школы. Мы за этим следим очень строго.
Трудно было поверить божьему одуванчику, что он строг. «Да он муху не обидит» – подумалось мне, когда я радостный и довольный покидал Дом Офицеров. Бывают в жизни минуты, когда ты передвигаешься по земле не ногами, а словно крылья у тебя за плечами. Вот в таком приподнятом настроении я возвращался в часть, рассекая собой встречный ветер и чуть ли, не горланя «непобедимую и легендарную». Сзади услышал чей-то голос. Оглядываюсь: писарь Ротов чуть ли не бегом бежит мне вдогонку. В руках у него увесистая почтовая сумка. В обязанность писаря входила доставка корреспонденции из города в часть. Смешно сказать, «обязанность», да это награда всевышнего: каждый день свободно передвигаться по городу, среди гражданских лиц. Перед глазами проходит жизнь, о которой иные солдаты забыли уже и думать, – света божьего не видят, занятые ежедневной службой. «Баловень судьбы» так называли Ротова в части. Симпатичный высокий парень с северным акцентом с первого дня службы особенно не напрягался. Он держал себя как с солдатами, так и с офицерами одинаково независимо, ни с кем особенно не сближаясь. Но и не был заносчивым, знал себе меру.
