Смотрит ему внутрь.
«Что со мной?» – Иван начал сомневаться в правдоподобности ситуации, и невольно «взялся за голову»: обхватил её двумя руками и начал сильно тереть виски. Этот самый страшный и неправдоподобный диагноз он начал воспринимать с каким-то колким дрожанием в руках. Губы начали лезть друг на друга и кусаться, а колени сами собой подпрыгивали, волнение поднималось на высшую ступень, когда уже трудно предположить положение тела в следующую секунду. Кажется, что эти тишина и пустота начали действовать разрушительно, – и главное – ничто в мозгу Ивана не препятствовало этому разрушению. Не останавливало его!
«Это чья-то глупая шутка… что-ли… Генка!» – крикнул он своего друга, ожидая какого-то неведомого ответа, – Выходи! Егор, ты? А? Мужики!»
В ответ не колыхнулся даже пожелтевший листок, лежащий перед ним на перроне.
«Тааак! Начинаю, ё-моё, серьёзно волноваться», – громко начал разговаривать он сам с собой. «Где все?» – покрутил головой. «Народ! Где все?» – ещё раз, перекрикивая сам себя, орал он.
Встал, опять прошёлся по перрону вперёд-назад. Казалось, он присутствовал на съёмочной площадке какого-то фильма, только артисты и съёмочная бригада давно уехала, бросив реквизит и оставив съемочный павильон с платформой, куском рваного расписания, унылой кривой будкой с надписью «Касса» и единственным актёром на площадке.
«Забыли меня, забыли…», – начал представлять себе несуществующее кино Иван и нервно останавливал себя в пустых мечтаниях. Достав сигарету, он начал судорожно крутить её в руке. Опять сел на лавку, закрыл глаза. Попытался успокоиться. Не получалось. Однако, на второй раз ему удалось услышать не отсутствие звуков, а какую-то спокойную тишину. Он опять закрыл глаза и попытался вслушаться в эту тишину. В этот раз ему стало спокойнее. Вспоминая советы в передаче про здоровье, он начал глубоко дышать.
Тишина. Длинная, долгая, слипшаяся, но какая-то… не пустая тишина.
И опять тишина.
Ни ветерка, ни вздоха, ни треска, ни пыли, летящей над краешком губ, ни колыхания, почти замерло всё, замерло.
«У-у-у-у-у-у», – еле-еле, тихо-тихо дышал он, словно боясь спугнуть эту тишину.
Голова вдруг ожила, пустота стала наполняться каким-то легким блаженством, покоем, совсем не сном. Он сидел, развалясь на лавке, закрыв глаза и, неожиданно сам для себя, стал успокаиваться, расслабляться. Голова его начала работать, о чём-то думать. Что-то колыхнулось и в том месте, где сердце. Где-то ещё что-то затрепетало, но Иван не почувствовал, где это место, куда эта тишина начала тягуче и медленно наливаться. Что-то показалось, словно воспоминания неуловимо пролетели мимо, и тут же погасли.
