– Николай Сергеич! А я, от Ивана Пупилина, слышал, что ты, восейка, чуть не утонул в Осиновке? – как-бы между прочим, спросил Ершова Федька Лушин.
– Да, было дело! Сегодня бы, как раз, девять дён по мне бы поминки справляли. Взбузыкался я тогда поехать в Арзамас, втемяшилось мне в голову и загрезилось своими глазами о наводнении в городе убедиться. А вдобавок, баба хвощу купить для мытья избы наказала. Вот я и пыхнул на станцию, на поезд. Дошёл до Осиновки, а она из берегов вышла, вода помимо моста так и хлещет. Я подумав, решил плыть была не была, да и пустился вброд, а был в тех самых кожаных сапогах. Не дойдя шагов десять до мосту, меня бурным течением смыло. Я и поплыл… Ну, братцы, перед вами, как перед друзьями сознаюсь, что перепугался я тогда до-смерти. Ладно, меня случайно поднесло течением к бугорку насыпи, за который я и зацепился, а то плыть бы мне до самой Серёжи! Всунули бы меня волны под лёд, и записывай новоприставленного Николая в поминания. Я тогда про город-то мысль из головы долой. Куда я, весь мокрющий-то поеду. Кое-как преодолел эту водную преграду назад и впритруску тигяля домой. Стал дома переодеваться во все сухое, а в подштанниках-то, честно признаться, была не только мокрота, ни была и густота, а средь избы из сапогов целая лужа грязной воды натекла. Эх, и досталось мне тогда от своей Ефросиньи. Отругала она меня тогда и обозвала: «чем псы не лакают»!
– Ну, как мужики, по-моему, у нас сегодня охота-то удачна! Вон сколько мы с вами уток-то нащёлкали, целую гору! – с довольным видом и самодовольно улыбаясь, сказал Сергей.
– Ведь и нас немало, вон какая шатия собралась: десять стволов да две собаки – это сила! – с восторгом, и с явным самовосхвалением высказался и Николай Ершов.
– Николай Сергеич, как я вижу, у тебя не так уж густо, в отношении добычи-то. Всего один селезень да пигалица, – с явной подковыркой спросил Ершова Лобанов.
– А куда, много-то, сейчас утятину есть все равно грех, ведь до Пасхи еще целая неделя, сегодня в церквах-то поется: «Прежде шести дней бытия Пасхи!». Так, что они до разговенья-то протухнут, разве только в погреб, на лёд положить. А пигалку-то я бабе велю завтра сварить – кошку пигалятиной попотчиваю, – оправдывая свой не так уж богатый успех в сегодняшней охоте, проговорил Николай.
– А я вот, вдобавок к своим двум уткам, еще белых с пестринками пигалиных яиц на кочке подобрал, – добавил Николай, вынимая яйца из карманов.
