Февраль воду подпустил, снежный покров в поле несколько пообтаяв понизился, в поле обнажились жнивья, а март доказывая, что зима еще не окончена, дает о себе знать: временами добавляя сверху снегу и прижимая землю запоздалыми, но значительными морозами. Так вот и сейчас, во время возвращения Осипа их города, изменчивая погода придала Осипу немало тревог и переживаний. Прошло с полчаса, пурга стихла, вокруг несколько посветлело, но Осип не видит своего села. Привстав в санях, Осип вглядываясь вдаль, старался увидеть что-либо приметное в поле, но кругом расстилалась такая зимняя, снежная равнина, кругом один снег, ни кустика, ни деревца, не за что глазу зацепиться. Вдруг лошадь забеспокоившись зафыркала, Серый тревожно застриг ушами, стараясь прибавить шагу усталыми ногами. Осип, с некоторым опасением оглянулся назад. Осип увидел и услышал: шурша ногами по оголенному жнивью, наискось пересекая санный след, торопливо бежал матёрый волк, он, видимо, возвращался с «пира» – был сыт и не помышлял напасть на лошадь. Но, Серый, чуя поблизости хищного зверя, тревожно поводил ушами, ускоренно побежал по бездорожью. Время тянулось мучительно долго. Осип стал не в шутку тревожиться, его объял страх. В завершение неприятностей, пурга снова стала усиливаться. Он с досады, незаслуженно возложил вину за напасти в пути на лошадь, непристойно обругав Серого, но вспомнив, что лошадь ни в чем не повинна, он откинув от головы воротник чапана, истово перекрестился, благоговейно проговорив молитву. Где-то в стороне, Осипу послышался колокольный звон. Осип сразу узнал родной голос большого мотовиловского колокола, но звон, как показалось Осипу, исходил сбоку, где должно находится село, а несколько сзади. Но, заслышав этот спасательный звон, у Осипа отлегло от груди, которую до этого, тревожно и больно давила и сжимало, словно на сердце лежал мельничный жернов. Повернув лошадь в обратном направлении, Осип успокоено, завернулся снова в чапан, дуя на свои окоченевшие руки. Отъехав по этому бездорожью с полверсты, Серый устало встал, уткнувшись в стену сарая. Обрадованный Осип прикрикнул на лошадь, направил Серого в село. Как только Осип въехал в село, им снова овладела оторопь и тревога – перед его взором предстали чужие дома. Тут только он понял, что попал не в свое село, а во Вторусское.
Осипова семья, обеспокоенная тем, что он до такого позднего времени не возвращается из города, не беспричинно тревожилась и каждую минуту ждала его возвращения. Но нет, и нет его. Давно наступила ночь, а он не возвращался. Гришка, сын Осипа, решил пойти к Трынку и попросить разрешения несколько раз ударить в большой колокол. Такие удары, часто спасали путников, застигнутых зимней пургой и заплутавшихся в дороге от погибели. Так и в этот раз, ударь Гришка в колокол часом раньше и Осип, не приехал бы во Второрусское и не колесил бы по снежной целине поля, с такой тревогой и опасением. Когда Гришка возвратился с колокольни домой, Осип въезжал во двор. Его встречала с фонарем Стефанида.
