– Давно ты меня ими кормишь, дорогой?
– Амали, я хотел с тобой об этом поговорить, многое изменилось во мне и в тебе
– Ты собираешь вещи?
Начиналось всё удивительно спокойно, с оттенком жестокой иронии. Каждый ждал, что вот-вот разразится буря.
– Амали, я заменил свой билет, я уезжаю раньше, а ты продолжай отдыхать оставшиеся дни, деньги для тебя я оставил на столике.
По её щеке прокатилась тонкая струйка слезы. Глаз едва дрогнул.
– Ты больше не любишь меня? Зачем ты меня кормил этими проклятыми противозачаточными, ты думаешь я ни о чём бы не узнала, ничего бы не поняла?
– Амали…
– Ты мог бы итак мне всё сказать. Я знаю, это всё проклятый старик тебе что-то внушил, он похож на дьявола, изводит меня с первого дня. Его идиотские выходки, ваши пьяные пляски, этот жуткий винный перегар. Ты думаешь я ничего не видела и не слышала все эти дни?
Голос её дрожал, горестно декламируя речитатив в низком тембре контральто. Было очевидно, чего стоит ей собрать последние силы в кулак и так неколебимо стоять, вытянувшись струной, и говорить, задыхаясь, не давая пауз.
– Что с тобой происходит, что с тобой сделал это старик? Зачем ты уезжаешь, зачем оставляешь меня?
– Дорогая, это должно было случиться, мы разные люди, нельзя себя обманывать. Встреча с господином Северо на многое открыла мне глаза, но не стоит его ни в чём винить, это должно было случиться рано или поздно.
Она шагнула к нему, вскинула руку и махнула мимо щеки, П. коснулась струя разорванного ладонью воздуха. Отчаявшись до предела, она медленно опустилась на пол, захлёбываясь в рыданиях. Сквозь них она хотела что-то сказать, но не могла. На несколько секунд он остолбенел, ошеломлённый сценой, затем нагнулся к ней, попытался обнять, помочь встать, но в истерике она резко оттолкнула его, угрожающе раскинув руки. Её лицо искривила болезненная гримаса отчаяния, в каждом судорожно сжатом нерве обозначилась обида огромной силы и господин П. в страхе отшатнулся, не узнав облика Амали. Он впервые увидел то, как может измениться человек, который казался ещё вчера полностью раскрытым и прояснённым, он понял, что в Амали ещё очень много скрытых тропинок, где таятся первородные страсти, архетипы древней разъярённой самки, которая готова со страшной жестокостью разорвать горло, омыв свои клыки кровью. Он не предпринимал больше попыток, отошёл к окну, отвернувшись, ему стало страшно. Какое-то время они молчали.
– Я перестал тебе верить. Ты должна понять, что играешь не свою роль – в каждом жесте фальшь. В чём же мы близки? Подумай над вопросом. Мы вместе уже не один год и что нас объединяет – постель? Кроме того, что мы бросались друг другу в объятья, что мы сделали с собой, чтобы быть иными, чем вчера? Ничего. Со стариком я общаюсь считанные дни, и он успел с какой-то детской непосредственностью открыть мне новый мир, двери которого заперты для тех, кто живёт лишь своим телом и его потребностями. Поверь, есть другая реальность и мы живём не только для того, чтобы плодиться. Животные множатся согласно инстинкту, но у нас есть нечто большее, природа демиурга. Ты шла против своей сути, поэтому из тебя вышла плохая актриса.
