«День за днем бегут года -
Зори новых поколений.
Но никто и никогда
Не забудет имя: Ленин.
Ленин всегда живой,
Ленин всегда с тобой
В горе, в надежде и радости.
Ленин в твоей весне,
В каждом счастливом дне,
Ленин в тебе и во мне!»
Песня хлынула в зал как огромный речной поток, неотвратимо заполняя зал и вытесняя воздух, и зрители в зале застыли, не силах пошевелиться и вздохнуть, придавленные мощью хора и торжественностью момента. Валька не мог оторвать взгляда от сцены.
После перерыва, пока дяденька из масложиркомбината читал на авансцене отрывки из поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин», за закрытым занавесом, стараясь не шуметь, школьники выстроились в три ряда на постаменте для хора. Старшая пионервожатая Роза Александровна осмотрела их, сделала кому-то замечание поправить галстук, но в целом хор выглядел торжественно и празднично, и она, удовлетворенно кивая, пожелала удачи и ушла в правую кулису. Занавес раздвинулся и Петров с высоты своего второго ряда увидел затемненный, полный зрителей зал. Петрову казалось, что все в зале смотрят только на него, и от этого чрезмерного внимания Петров вдруг разволновался. Он был уверен в себе – слова и мелодию песни он знал хорошо, не пропустил ни одной репетиции и старался на репетициях изо всех сил. Но где-то глубоко внутри него засвербела вдруг какая-то малая толика неуверенности и беспокойства, как случается перед прыжком в реку с незнакомого берега.
На сцену вышел Анатолий Евгеньевич со своим перламутровым аккордеоном. Сверху Петрову были видны только голова Анатолия Евгеньевича, кисти рук на клавишах аккордеона и носки ботинок учителя пения – все остальное скрывалось за огромным инструментом. «Человек-оркестр», – мелькнула в голове у Петрова прочитанная где-то фраза. Анатолий Евгеньевич сыграл несколько тактов вступления и кивнул головой, дав сигнал для солиста. Петров глубоко вдохнул и прыгнул в реку.
«Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля.
Холодок бежит за ворот,
Шум на улицах сильней.
С добрым утром, милый город,
Сердце Родины моей!», – старательно и звонко пел он.
«Кипучая,
Могучая,
Никем непобедимая
Страна моя,
Москва моя, –
Ты самая любимая!», – подхватил хор.
Второй куплет почему-то не пришел сам собой, и память услужливо подставила что-то тоже хорошо знакомое и близкое по размеру. Петров не успел даже запаниковать, как уже пел:
«По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед,
Чтобы с боем взять Приморье,
