– Water, water.79 – Алиса кричала, прильнув к решетке, которая закрывала окно вагона. Голос тонул в стуке проезжающих поездов, гудках локомотивов и воплях толпы. Торговец не слышал, уходил.
Внезапно, хором, заорал весь вагон. К разносчику воды, сквозь решётки, потянулись десятки рук. Поезд уже трогался. Торговец сунул бутылку в одну из ладоней, деньги взял из другой. Бутылка упала. Весь вагон взвыл от возмущения и негодования. Тогда, продавец схватил новую бутылку, побежал за поездом, отдал кому-то. Общими усилиями вода оказалась в руках Алисы.
Люди улыбались и, даже, смеялись, наблюдая за тем, как она пьет. Казалось, что сейчас заиграет музыка и все начнут танцевать, кружа подолами красных сари и мерцая золотыми колечками в ушах и носах.
Алиса хотела отдать деньги кому-то. Не взяли.
Прошел день. Пассажиры время от времени менялись верхними полками и нижними. Все затекало, хотелось лечь. Ближе к вечеру, Алиса съела еще один банан. Нашла на дне рюкзака пакетик с конфетами. Одну засунула в рот, остальное раздала детям. Они жадно набивали рты, утрамбовывали маленькими ладошками, чавкали с удовольствием, которое недоступно взрослым. Потом лезли обниматься, вытирали руки об одежду Алисы, дергали за волосы. В тесном вагоне не было задумчивых, хмурых, закрытых, неразговорчивых, грустных – улыбались. Все было странно. Не сочеталось. Гремящий, ржавый, грязный, душный, забитый почти нищими, работающими с раннего утра, до поздней ночи людьми и открытые улыбки, готовность помочь, поделиться, уступить место. Это было торжеством простоты над каменной тяжестью бытия. Вызов культу самоугождения, который превращает людей в опьянённых слабостью ближнего животных. Разве не эта суетливая алчность заставляет идти по головам, саркастически, цинично, злорадно? Заставляет думать, что мир только для сильного, жадного, изворотливого? Заставляет скупать, хранить, копить, сберегать. Поощряет лень, глупость, невежество. Губит ростки добра, благородства и любви. Все это материальная ловушка, тюрьма, цепь. Которая не позволяет преобразиться усталой человеческой душе. Что же, вера всегда там, где ее ждут.
Ближе к полуночи в женский вагон зашел патруль. Люди толи в форме железнодорожников, толи полицейских принялись перегонять мужчин куда-то. Началась суета, толкучка, шум. Потом все стихло, стало просторнее. Алиса вытянулась на верхнем ярусе. Хотелось поспать, но холодно.
Проворно, как обезьянка, маленький мальчик вскарабкался на полку к Алисе. Лег рядом, прижался. От него исходило тепло и пахло молоком. Уснули обниму. Утром Алиса очнулась под пестрым платком. Мать мальчика укрыла их своим сари.
