– Заткнись, паскуда, пока не придушил! Бать! А это куды? – брат потряс красивым отрезом, раскинувшимся на столе точно цветочная поляна.
– Да куды?! Туды!
Отец выхватил ткань, быстро скомкал, открыл заслонку печи и бросил в пекло. По дому тут же пополз невыносимый смрад – то горел шёлк, созданный в дальней стране маленькими неутомимыми гусеницами.
– Ну ты, бать, головой не думашь! Эка вонь! Счас будут – «чего?» да «как?».
– Дык чё теперя-то?
– «Теперя», – передразнил брат. – Машка, шла сюда. Вылазь, сказал!
Брат схватил со стены овечьи ножницы. Машка сжалась, заскулила. Отец кинулся, помог придержать. Раз! – и чёрная взлохмаченная коса упала на пол. Брат размахнулся и забросил её подальше в печь. Потом вернулся и с размаху врезал Машке в лицо тяжёлым твёрдым кулаком. Машка сухо стукнулась затылком о косяк, затихла и завалилась на бок.
Дома воняло. Мать кинулась растворять окна. На крыльце послышались шаги. Дверь скрипнула.
– Да мать вашу разтак! Пожар что ли? Чего творите? – председатель остановился в дверях, закашлял в кулак. За его спиной высовывал рябую голову Гуня.
– Да девка-дура! С собаками в будке заснула, лишая принесла да ещё не знай каку заразу. Вон волоса пожгли, так и воняет.
– Каку таку заразу? – Гуня всё высовывался из-за плеча. – Машка-то где?
– Говорю, хворает Машка. Как есть хворает. Вы лучше тут не толкитесь. Ладно мы – родня. Не приведи Бог!
– Доктора, может? – председатель отступил в сени, подальше от вони. – Я чего зашёл-то? Насчёт свадьбы…
– Да кака нам теперя свадьба! А доктора не надо. Человека дёргать в этаку даль на ночь глядя! Как Бог даст. Глядишь, поднимется, ей не впервой.
– Тьфу ты, Господи! – председатель отвернулся и уже в сенях пробормотал, – Живут как кроты. Темнота!
Машка лежала за печью почти месяц. Поначалу накрывало её жаром, лихорадило. Бредила, голосила, руками щупала синяки, тыкала в шишки на голове, тихонько скулила. Отец на неё не смотрел. Сказал: «Знать не знаю. Не моя дочь» Мать заходила, шамкала губами, носила пить. Знала – не помрёт Машка, вылезет, снова на работу пойдёт. А чего ей будет?
Происшествие уговорились скрыть. Но куда там! Хранить секреты в деревне всё одно, что носить воду в решете. То ли отец сболтнул по пьяни, то ли у брата с губы сорвалось, то ли мать с соседкой посудачила с уговором – смотри, чтоб никому! Ославилась Машка. Поначалу вся деревня окрысилась – поганая семья, поганая дочь. Всех громче кричали Соня да Лизина мать. А потом ничего, притихли. Чего с дуры взять? Все ведь знали – дурочкой с малых лет была.
