– Давай сядем, отдохнём, Ульянушка, и я тебе поведаю, кое-что ещё о пчёлках, о медке – пчёлки, очень любят трудиться. Они целое лето без устали летают на сады, поля, луга и таскают в свой улей медок, собирая его с разных цветков. Каждая пчела так привыкнет к своему улью, что почти наугад летит прямо в свой домик, но всё же бывают случаи, когда пчела заблуждается и по ошибке попадает в чужой улей и в таких случаях ей становится худо. Её начинают пчёлы-хозяйки немилосердно избивать и изгонять из улья.
Делая эти объяснения, Матвей твёрдо знал инстинкты и повадки пчёл, он с искусством перенял от своего отца Гаврила, все достопримечательности в жизни пчёл. Вообще-то на пчельнике, целыми летали проживал дедушка Гаврил, а Матвей трудился на своей ветряной мельнице. Теперь же пока, ещё не все ульи вывезены на пчельник, дедушки здесь пока не было. Матвей сюда приехал только вдвоём с Ульяной. Во время увлекательного рассказа о пчёлах, особенно в том месте рассказа, где упоминалось о том, как трутни целыми ватагами гоняются за маткой во время её брачного полёта, у Матвея разгорелась душа, бесстыдно заблестели глаза, он нахально уставился в румяное лицо Ульяны. Сводя весь свой разговор на свой лад, Матвей продолжал о трутнях и матке;
– Как только трутень в полёте настигнет, так он как человек обнимает её своими лапками, вот так! И Матвей, потеряв самообладание не стерпев влечения к молодой цветущей женщине, обняв её и стараясь повалить на жухлую прошлогоднюю траву. Чуя недоброе, Ульяна, испугавшись взволновано, проговорила:
– Зачем, Матвей, не надо!
Но вошедший в азарт, Матвей разгорелся всем телом, буйно дыша прямо в Ульянино лицо.
Она стала сопротивляться. Своею правою рукой зажала своё межколенье. Матвей наседал медведем, он применял силовые приёмы, одолевал Ульяну. Она изнемогая в сопротивлении, упорствовала и не сдавалась и только одно обстоятельство решило исход дела в пользу Матвея. В самый разгар борьбы Ульяны с Матвеем, в селе, на колокольни, ударили в большой колокол, извещая народ о начале вечерни. Услышав звон, Матвей опешил, а Ульяна высвободив правую руку из колен, для того, чтобы перекреститься. Этим-то моментом, вероломно и воспользовался Матвей.
Через некоторое время, Матвей виновато опущенной головой, стоял в стороне, он совестливо отвернулся, а Ульяна с пристыженностью поднялась с земли стала отряхиваться и поправлять волосы на голове выбившиеся из-под платка. Не смея поднять глаза на Матвея, она чуть слышно проговорила:
