Бурёнку, меж тем, больно кусали надоедливые мухи, она размахивая хвостом, отгоняла от себя мух-кусачек. И видимо, не стерпев больного укуса, корова с силой лягнула задней ногой. Удар угодил по дойнице. Часть молока прилилась в навоз. Татьяна испуганно охнула, но пролиться всему молоку не дала, ловко поймав дойницу за перевесло.
С нескрываемым волнением, она в растерянности, робко подошла к Николаю. Стала виновато оправдываться:
– Жалость-то, какая! Корова полдойницы молока пролила! Она у вас видно строгая, мух отгоняет и чужих людей не любит. Вот и лягнула! – извиняясь, оправдывалась она.
– Ну, ничего! Убыток не большой! – стараясь ободрить Татьяну, увещевал Николай.
Передав дойницу Николаю, Татьяна глазами взметнула Николаю в лицо. Взоры их взаимно встретились:
– А я тебя, сегодня во сне видела! – весело встрепенулась, но с робостью в голосе, проговорила Татьяна. – Будто, жну я в поле рожь, а жарища палит, прямо силушки нету. Я будто бы и прилегла в тени под десятком отдохнуть – жару переждать. Лежу, отдыхаю, блаженствую. Ветерок, пропотевшую на мне рубаху сушит, а во всём теле, чую приятную истому. Вдруг вижу, по дороге, будто бы идёшь ты и говоришь мне:
– Отдыхаешь!?
– Как видишь! – будто бы отвечаю я. – А ты и говоришь: «Давай я тебя от жары укрою». А дальше, что было я и не знаю, ты меня в этот момент и разбудил.
Досказывая свой сон, Татьяна рукой коснулась груди Николая и слегка оттолкнула его от себя. Николай этот толчке понял по-своему, приняв его за знак любезности. Он в неудержимом порыве волнения и возбуждения, обхватив Татьянино тело за талию и своими трепещущими губами коснулся об её пахнувшие жадностью губы… Они взаимно, но настороженно обнялись, и он повлёк её к забору двора к куче соломы…
Отряхивая с себя приставшие соломинки и поправляя сбившийся на голове платок, Татьяна, затаив улыбку на губах, молча направилась к калитке. А Николай, гася в ногах дрожь, вошёл в избу, прихватив с собой дойницу с удоем.
– Ну что, подоил, что ли? – болезненно, скрипуче спросила его Анна.
– Подоил! – да что-то мало корова-то надоила?
– Видно не всё молоко-то сдала! – гася улыбку, виновато проговорил он.
На улице послышался коровий мык. Сонно-вялое коровье передвижение, струистый плеск коровий мочи, гулкое шлёпанье жидкого помёта. Слышались, как выстрелы из пугача, хлопание пастушьего кнута. Николай, поспешно выбег из избы во двор. Выпустив из ворот корову, он невольно взглянул, на избу Кузьмы, из трубы которой шёл пахучий, густой дым, у печи хлопотала Татьяна.
