Ну, и что? Раньше я был "технической интеллигенцией", а теперь Хрущёв бы назвал меня "его величество рабочий класс". И это греет.
"Спасибо Вам – я греюсь у костра".
Водитель "вороной" Волги ГАЗ-24 с ЛЕБ-овским номером возит какого-то "шишку" из ГУВД. Но этим вечером он везет с работы меня – химика с Конюшни. Я допоздна провозился с его машиной, и он решил меня отблагодарить.
Вечер действительно поздний, почти ночь. Несемся по городу, на некоторых перекрестках проскакиваем на красный.
Водитель с Кавказа. Ради понта он дистанционно выдвигает антенну, и тогда удивительно чисто, без помех доносится из приёмника: "Голос Америки из Вашингтона". Оп-па! Мне становится как-то не по себе. Но если водила не боится слушать вражий голос, так чего мне бояться? Страх, вот он страх, сидящий внутри нас!
Говорят, власть, вседозволенность пьянит, развращает. Судя по политикам, это действительно так. Однако, я уверен, медицинская доза вседозволенности бывает просто необходима неуверенному в себе человеку.
По Большому проспекту приближаемся к площади Льва Толстого (тогда здесь было двустороннее движение) – на повороте постовой берет под козырёк. Ёлки-палки, мне милиционер отдаёт честь! Хорошо, пусть не мне, а машине, в которой сижу я, но всё равно круто.
Но ведь и мне тоже!..
Фантастика. Когда-то в жизни случается то, что раньше казалось невозможным.
Ненормальный и хитрый, в прошлом мясник, Алиев – он на токарном станке обдирает диски колес. Молодой парень, но уже с заметным животиком; округлое лицо, нечистый взгляд.
Увидев меня, он еще издали начинает выкрикивать своим гортанным голосом, как заевшая пластинка, бесконечно повторяя: "Здорово, Юсуф! Здорово, Юсуф!..". Проходит мимо – я для него не существую, просто ему нравится это повторять, и отходя, он продолжает повторять: "Здорово, Юсуф!..".
Проходя мимо нашего цеха, Алиев каждый раз гасит свет – на это мы матюгаемся, но когда-нибудь он допросится. Удивительно, но работающие с ним токари относятся к Алиеву по-доброму (потому что он может доставать продукты – не в этом ли разгадка глубинного народа?).
Захожу на токарный участок, смотрю – Алиев смёткой убирает станок.
– Что ж ты, б…дь, всё на стружку переводишь?
Алиев (рассудительно):
– Отходы, нельзя без отходов.
– Как это нельзя? Сколько костей допускается на килограмм мяса?
– 250 грамм.
– Вот ты и подкладывай стружку. Выточил деталь – под неё стружку. Тогда и отходов не будет, понял?
