Построив эскадрилью в колонну по три, сержант Ганган повел нас, ТЭЧ, через гарнизон, а потом и через пустыню по натоптанной в песчаных дюнах дороге. Когда шли через гарнизон, чтобы поднять настроение, дал команду «Запевай!» и мы запели. До сих пор помню несколько куплетов этой фирменной для нашей третьей эскадрильи песни.
Там, где пехота не пройдет,
Где бронепоезд не промчится,
Угрюмый танк не проползет,
Там пролетит стальная птица.
Угрюмый танк не проползет,
Там пролетит стальная птица.
Теперь я понимаю, что песня, которую поют идущие в строю солдаты, психологически объединяет. Но и тогда мы тоже это чувствовали. Это был один из способов сблизить коллектив. Дать почувствовать его силу, почувствовать рядом локоть товарища, невзирая на его срок службы.
ТЭЧ располагалась в огромном по высоте здании, стоящем на краю аэродрома. Ворота в здании были на всю высоту и сдвигались по рельсам. В здание ТЭЧ закатывалось сразу несколько самолетов, и их там ремонтировали. Когда мы пришли, сразу разделились по специальностям. Отделение радио и РЛО – на один самолет, самолет и двигатель – на другой, оружейники – на третий. Разделились и мы молодые «салаги» по специальностям, хотя до этого старались держаться вместе. Хочу напомнить, что это были первые дни на новом месте, и мы были как молодые «кутята», ничего не знающие и очень многого не понимающие. Я был поставлен со своим отделением радио и РЛО на самолет СУ-9. Нас было пять человек. И все, кроме меня, «старики». Так уж вышло. В принципе, ребята все нормальные. По дороге через пустыню рассказывали про службу, про пустыню, аэродром, на котором находились наши самолеты. На барханах, мимо которых мы проходим, что удивительно, прямо из песка торчали то тут, то там ярко алые маки на длинных зеленых ножках. Дорогу перебегали то ящерицы, то какие-то насекомые, похожие на пауков. И, конечно, рассказывали всякие страсти – мордасти про хозяев пустыни – насекомых, которые ползают, прыгают, бегают где ни попади. А уж кусаются сразу насмерть. Нам и до этого в «учебке» рассказывали обо всем, но тут ребята прямо разошлись и пугали по-настоящему. Даже я, понимающий, что все это по большому счету пацанский треп, стал поглядывать на свои ноги: не лезет ли какой паук по мне. Когда начали работу на самолете, все это сразу забылось. Началось то, ради чего нас учили полгода. Стали снимать облицовку самолета, открывая доступ к агрегатам. Тут, конечно, всем пришлось побегать. В торцевой стене здания ТЭЧ располагалось много небольших комнат, в которых были инструменты, приборы контроля и другое оборудование, необходимое для ремонта самолета. На дверях комнат были повешены номерки. Ребята – «старики» расположились на самолете, каждый у своего агрегата, а мне, как «салабону», досталась задача «подавать ключи», как в известном анекдоте, Хазов, принеси прибор №… из комнаты № 2, Хазов, принеси то, принеси, подай это, и все бегом-бегом, задуматься некогда. Работы было действительно много. И только когда мне крикнули: «Хазов, принеси канистру эфира из кладовки № 7», я насторожился. Нас предупреждали о том, что старослужащие, любят пошучивать над молодыми. И вот тут мне стало понятно, что надо мной хотят подшутить и посмеяться. А учитывая, что у меня было средне-техническое образование, я решил не попадаться на уловки.
