– Ничего подобного, – возмущался я. – Может только глаза.
– Да, у вас похожи глаза, – соглашалась его жена, присаживаясь рядом.
– Ну, как ты живешь, – спрашивает брат, переставляя свой стул поближе к моему стулу.
– Пока пережидаю черную полосу…, – с натяжным вздохом отвечал я, комкая в руках кусок остывшей пиццы. Брат и Любовь после моих слов посмотрели друг на друга, как-то задумчиво. А затем, улыбнувшись, так же задумчиво все смотрели на меня.
– Дождись белой, – словно чего-то, смущаясь, советовала Любовь.
– Бог дает испытания сильным, а затем награждает, – подтверждал ее слова мой брат.
– Да надоела мне эта зебристость жизни, – возмущался я, крутнувшись на стуле, и чуть не выронив чашку с кофе.
– Но ведь, увы, эта дурацкая зебра неотделима от нас, успокаивал меня брат…, и я ему верю.
Мы еще какое-то время то молчали, то говорили, то просто смотрели друг на друга: задумчиво, с улыбкой, только я иногда с грустью смотрел на брата. А он словно уловив мою грусть, предложил:
– Приезжай к нам.
– Мы будем рады, – соглашалась с братом его жена.
– Мы будем ждать. Приедешь? – брат смотрел на меня с вопросом, на который уже знал ответ.
– Конечно, приеду, – подтвердил я.
Мы обнялись, снова посмотрели в глаза друг другу и пожали руки. Его жена Люба поцеловала меня в правую щеку, а я, ее в левую, она улыбнулась, я тоже. Так, мы прощались…
А потом, я долго стоял на трассе и махал им рукой, даже когда они уже исчезли из пределов всякой видимости.
«Да, Брат…, любые черные полосы кончаются, а затем приходят белые. Бог дает испытания сильным, а затем награждает. Я навещу тебя Брат…».
Мне снится, как я танцую… Завораживающая неземная музыка льется из парящих где-то в высоте огромных динамиков, вокруг тьма, подсвеченная вспышками молний, блеском искусственных звезд и рукотворных радуг. Пол под ногами качается то вправо, то влево. Устоять трудно, но я не стою, танцую… От бешеного ритма и торопящихся попасть в такт движений моего тела, нестерпимый жар, но его тут же остужает небесный душ из мелкого невесомого, и такого прохладного дождика. Вокруг, во тьме два – три десятка фигур, то же танцуют, они, как и я задействованы в этой безумной вакханалии. Это… было… пять лет назад… Мы на борту четырехпалубного круизного теплохода «Хирург Разумовский» плывем в Астрахань, на часах полночь, за бортом шторм, а здесь гостевая дископрограмма-а-а.
– А-а-А!!! – кричу я, придерживая левой рукою, в которой зажата ополовиненная бутылка «Советского шампанского», миловидною брюнетку, с которой проведу остаток этой безумной ночи.
