Юлия Павловна шла по длинному коридору, залитому солнцем. Подмышкой она несла стопку тетрадей и учебник русского. В шестом «а» наступила благодать. Данил Новоселов сломал ногу и вот уже неделю сидел дома.
Перед кабинетом Юлия остановилась и прислушалась. Судя по звукам, внутри строчил пулемёт. Она открыла дверь. С последней парты в нее прицелился костыль Новоселова. Пока учительница шла до своего стола, ее поливала пулеметная очередь. Юлии стало смешно. Выхватить бы сейчас из сумки гранату, выдернуть чеку и кинуть в сторону последней парты.
Господи, какие непедагогичные мысли!
– Данил, ну как ты по такому морозу и на костылях? – спросила сочувственно Юлия Павловна.
– Папка привез, – ответил Даня.
«Кончилось, видать, его терпение», – мысленно продолжила диалог учительница.
Прозвенел звонок. Юлия Павловна записала на доске дату и тему. В дверь просунулась круглая голова Сережи Мельникова:
– Извините, я переодевался после физкультуры.
– Проходи скорее. Сдавай тетрадь.
Сережа вошел и тут же присел. Над его головой просвистел металлический костыль Новоселова и с грохотом ударился о доску. Мелок, лежавший на узенькой подставке, булькнулся в ведро с водой.
Юлия Павловна схватила костыль и с трудом подавила в себе желание огреть им Данила по голове.
– Паразит ты такой! Выкину сейчас в окно твой костыль. Будешь четыре этажа вниз на одной ножке прыгать, – Юлия кипела, – Докладную на тебя напишу! Родителям твоим позвоню!
– Да, крутые, крутые вы, Юлия Павловна. Чё писать-то надо? – мирно спросил Новоселов.
Юлия поставила костыль возле своего стола и задала Данилу пять упражнений.
– Если не напишешь, в конце урока позвоню твоей маме, – Юлия открыла последние страницы журнала. – Как ее зовут? Ангелина Михайловна. О, хорошо. И сотовый есть, и домашний.
– Ладно, писать буду! Но так-то пять упражнений – это борзо.
Учительница злобно сощурила глаза.
– Да, пишу я. Успокойтесь.
Юлия Павловна объясняла новое правило, потом вызывала ребят к доске, потом они делали упражнение самостоятельно. Данила она из поля зрения не выпускала. Его терпению настал предел минут за десять до окончания урока. Он вполголоса позвал сидевшую впереди Олеську:
– Э-эй, хочешь мне на гипсе расписаться? – и закинул ногу на парту.
Олеська ему расписалась.
– Автографы только на перемене, – строго сказала Юлия.
– До перемены еще долго, – ответил ей Данил и свистнул Максима, – Макс, распишись.
И Макс расписался. И все, кто сидели неподалеку от Новоселова, расписались на его ноге.
