– А ты этим девочкам не говорила, что так плохо делать?
– Мама, это не поможет. Их все в классе слушаются. И Эля тоже. Когда мы с ней вдвоем, она нормальная, а в классе, когда мне Маша плохое говорит, то Эля вместе с ней смеется.
Юлия вытерла дочке краешком одеяла мокрые глаза. Утешительные слова подбирались с трудом:
– Ты очень хорошая девочка. Через некоторое время ребята это поймут и будут к тебе по-другому относиться.
– Нет! Они злые! Давайте поедем обратно в Раздолье! Ну, пожалуйста, мамочка! – Ксюша обхватила Юлию за шею, – Я не хочу тут в школу ходить! Тебе ведь тоже тут не очень нравится. Поедем обратно!
Юлия вздохнула. Чему уж тут нравиться… Она ощущала себя в этом городке деревцем, выкопанным в лесу и посаженным в комнатный горшок. В Раздолье было столько гармоничных связей с миром – со всеми полями и перелесками, с родней, с односельчанами… А тут что? Все друг другу чужие. Но Ксюше она сказала другое:
– Давай еще немножко поборемся. Я поговорю с Ириной Михайловной насчет этих девочек.
Ксюша прерывисто вздохнула после недавних слез. Юлия поцеловала дочку и подоткнула ей со всех сторон одеяло:
– Давай спи, радость моя. Поздно уже.
Она тихонько, стараясь не скрипеть старым паркетом, вышла из детской.
Лерка продолжала крепко спать.
* * *
На следующий же день Юлия отправилась в начальную школу.
Ирина Михайловна, худощавая женщина, подстриженная под мальчика, была лет на десять старше Юлии. Слегка оттопыренная нижняя губа и две складки, спускающиеся от носа, придавали ее лицу хронически недовольное выражение. Она внимательно выслушала суть проблемы и без обиняков заявила:
– Я считаю, Юлия Павловна, – и вы уж поверьте моему опыту, – Ксению необходимо показать психиатру.
Юлия от неожиданности даже не нашлась, что сказать. Учительница продолжала:
– Ваша дочь все время молчит. Поначалу еще хоть что-то отвечала, а сейчас просто молчит и все. Я ее спрашиваю на уроке, она на меня смотрит, и ни слова от нее не добиться. К доске не выходит.
– Так она боится насмешек этих девчонок. Я ведь вам говорю, что они ей даже запрещают проходить мимо их парт. Как ей к доске идти? Ксюша застенчивая. А тут еще чувствует недоброжелательность. Вот и закрылась. Письменные-то работы она ведь неплохо выполняет? Я регулярно смотрю ее тетради.
Ирина Михайловна менять свое мнение не хотела:
– А почерк какой?! Почему она у вас так быстро пишет? Это ненормально для девятилетнего ребенка. Куда торопится, непонятно. Буквы вкривь и вкось.
