Полина осматривала с бугра окрестности, как Кутузов Бородинское поле. Стратегические мысли строили ряды в ее свободной от приготовления картошки голове. Пора, пора серьезно поговорить с Шабриной. Давно собиралась. Да как-то не случилось. А тут, на природе, на чистом воздухе самый разговор начистоту. Ничему непринципиальная Шабрина не научилась. Не выбросила Андрея из головы. Полина видела, как Шабрина расстроилась, когда не увидела Андрея на демонстрации и узнала, что он идет с Роговым. А Андрей – не то, что стоит держать в голове. Что он ей преподнес? Ничего хорошего. И под конец переметнулся, клюнул на вонючего московского червячка. Отправился за семь верст киселя хлебать. Клюнул, да поперхнулся. Тяжкий жребий комсорга научил Полину сопоставлять и диалектически анализировать факты. В ее голове было аккуратно в хронологическом причинно-следственном порядке подшито, что сказал Лорьян, и что сказала Лена Литвинова. Лорьян сказал, что вчера за полночь Андрей заявился к нему мрачнее тучи. А Лорьян, хоть балабол, но тонко чувствовал настроение собеседника. К его словам стоило прислушаться. А Лена Литвинова встретила Андрея сегодня утром. Сказала, что он бахвалился, как прекрасно он срывал московские цветы удовольствия. Казанова хренов. Полина хорошо знала Литвинову. Той соврать, как с горки скатиться. И все же! Шабрина до сих пор в дрейфе. Значит, кому как не комсоргу пора засучивать рукава и брать быка за рога. И самым серьезным образом поговорить с Ниной. Полина отозвала Шабрину на бугор и там, отбросив слюнявую деликатность, назвала вещи своими именами.
– Да плевать мне на него с большой колокольни, – попыталась успокоить Полину Шабрина, – Я даже его порнографию порвала.
– Уж если порвала, нужно было и с ним порвать. Нужно быть последовательной и принципиальной до конца.
– Я даже в общежитие не езжу. И не вижу его. И знать его не хочу.
– Не езжу – это маскировка и самоубаюкивание, – сказала Полина, – Любовь не вздохи на скамейке. Самое верное, чтобы выбросить что-то из головы, заполнить голову другим содержанием. Например, заняться общественной работой.
Нина на секунду задумалась, словно взвешивала, насколько действенное противоядие предлагает Полина.
– Куда уже? Поздно, – сказала она, – Мне на диплом налечь надо. Там полный завал.
– Ну, так наляг. Приехала с маевки – и сразу за диплом. Я, например, даже вчера немного чертила, пока Литвинова не сказала, что наш порнографист намылился к москвичам. Я к нему по-товарищески, по-дружески – куда собрался? А он в ответ еще на меня же стал бочку катить с каким-то бредом. Почувствовал вкус развратных денег, – Нина, молча, переваривала, ибо не совсем поняла, что Полина считает развратными деньгами. Нина под развратными деньгами понимала проституцию, которая, как ее учили, процветала на Западе. Но где Андрей, а где гнилой Запад? И при чем тут Андрей, если он мужчина. Нина остерегалась задавать наводящие вопросы на такую деликатную тему. А Полина приняла ее молчание за знак принятия изложенных фактов и закончила речь, – А общественной работой заняться никогда не поздно. И с дипломом тебе помогут.
