– Ну, что ж, я пока не вижу в этом ничего страшного, просто, он еще не знает к чему у него предрасположенность. Сейчас мы ее выявим, и он с радостью будет развиваться в этом направлении, – теряя интерес к ребенку, сказал я.
Я, действительно, потерял интерес. Судя по телефонному разговору, это должна была быть задача со звездочкой, которая не всякому по плечу. Ее мог решить и обычный психолог, проведя тест на склонность к творчеству.
– Покажи мне свою руку, – сухо проговорил я, протягивая ему свою.
Он безропотно протянул мне свою руку, я нехотя начал ее рассматривать. Похоже, я давно не повышал свою квалификацию. Его на вид совершенно обычная рука таила в себе что-то непонятное для меня. Я впервые видел, чтоб линии не указывали на какие-либо наклонности. Никаких талантов, никаких предрасположенностей. Его линии казались такими же безразличными, как и его лицо.
– Он всегда такой был? – вновь заинтересовавшись, спросил я у его матери.
– Да, – с грустью ответила она, – Я даже не уверенна, что когда-то видела его улыбку.
– Сейчас я ничего не могу сказать, – задумчиво произнес я, после небольшой паузы. – Идите домой. Я сам вам позвоню в ближайшее время.
Я даже забыл, что собирался попить чаю со своей старой знакомой. Проводив их до двери, я заверил, что нет поводов для беспокойства, так же, как и не существует нерешаемых проблем, хотя сам я еще не знал с чего начинать. И все же я был уверен, что в интернете никакой информации об этом мне не найти. Я знал лишь одного человека, который мог бы мне помочь. Хотя его с трудом можно назвать человеком, так как он не имел телесной оболочки. И все же обращаться к нему я не спешил. Мне совершенно не хотелось просить его о помощи. Последний раз мы виделись больше трех лет назад, и то общение не принесло мне радости.
Я стал думать, чем же можно привлечь внимание ребенка, если даже судьба не нашла для него никакого подходящего занятия. Спортом он не увлекался, книгами тоже, да что там говорить, даже компьютер, от которого порой невозможно оторвать других детей, ему не интересен. К концу дня я понял, что самому мне не разобраться.
«Ну почему это случилось именно с ребенком Оли?» – я постоянно задавал себе вопрос. Ведь, на самом деле, будь это кто-то мне не знакомый, я не стал бы так переживать, сказал бы, что ничем не могу помочь. Но это ребенок моего старого друга. Я познакомил его родителей, так что я причастен к его появлению на свет. Я мог бы стать его крестным, меня тогда Костя долго уговаривал, но я отказался.
