Все двадцать два дня на материке – ну конечно, я считал – мне снился Север. Стоило мне закрыть глаза, как я видел рельефы гор, пену ледяной воды залива, низкие облака и полярного медведя, однажды подошедшего к пивоварне. Зданьице ютилось на самом отшибе, и ко входу частенько прибегали песцы, но медведя я прежде не видел. Невысокий и еще немного по-детски неуклюжий, он подошел к крыльцу, когда я уже запирал дверь, готовый торопиться в общежитие, поскальзываясь на покатых склонах. Мне почему-то не было страшно. Медвежонок смотрел на меня своими внимательными черными глазами-бусинками, чуть склонив заинтересованно голову набок. Закончив меня изучать, он неуклюже развернулся и спокойно направился прочь, косолапо переставляя мягкие лапы.
Я вновь опустил глаза на почтовую открытку, которую сжимал в пальцах так сильно, что уголки замялись. Чуть ниже строчки из стихотворения, едва разборчиво ютились одиннадцать цифр, в которых я угадал номер телефона. Я поспешно выхватил мобильный и, не давая себе самому шанса остановиться и подумать, набрал номер.
– Ну привет, Грачонок, – после трех мучительных гудков я услышал безошибочно знакомый, искрящийся нотками смеха голос, – Как дела на материке?
________
*Строчка из стихотворения Роберта Рождественского «Арктическая болезнь».
