Блейк вздохнул, и это прозвучало так, словно тёплый воздух вырвался из автомобильного обогревателя.
— Ты пытаешься уничтожить единственную часть меня, которая не пострадала во время взрыва?
— Что?
— Ничего, — проворчал он.
— Нет. Не ничего. Что ты имеешь в виду?
— Тебе действительно нужно, чтобы я объяснил это по буквам?
Его гнев сдулся, как надувной замок, который его мама спасла, когда мы были детьми. Мы прыгали на этой штуке, пока дыра, которую она заклеила скотчем, не разорвалась ещё больше.
— О… Блейк.
— Не надо, Кэт. Не жалей меня. Жалость обессиливает, и прямо сейчас мне не нужно чувствовать себя ещё менее мужественным.
Хотя мне хотелось протянуть руку, чтобы коснуться его руки, я просидела на руках всю оставшуюся часть поездки и смотрела, как снежинки падают на окно машины, как единственная слеза, скатившаяся из глаза Блейка. Он не вытер её. Он, наверное, надеялся, что я этого не заметила.
Когда мы припарковались перед его одноэтажным домом с плоской крышей, который он купил на своё выходное пособие по инвалидности, он вышел из машины и открыл входную дверь. Затем он вернулся за Гвенельдой, которая, очевидно, не притворялась спящей.
Я поплелась за ними в тёмный дом. Он принес Гвен в свою спальню и закрыл дверь, затем включил свет в крошечной гостиной и достал пиво из холодильника.
— Ты хочешь пива?
Он стоял ко мне спиной. Его плечи натянули ткань свитера.
— Конечно.
Он схватил другую бутылку и открутил крышку пальцами, затем протянул её мне.
— Почему мы не могли пойти к тебе домой?
— Потому что папа думает, что она убийца. Он не знает, что она наша родственница.
— Она член семьи?
— Вроде того.
— Она убийца?
— Она не убивала судмедэксперта. Она ещё… не приехала тогда.
Либо Блейк слишком хорошо меня понимал, либо моя нерешительность проявилась.
— Она убила кого-нибудь ещё?
Я провела руками по своим влажным волосам.
— Я не знаю.
— Так что же ты знаешь? — он сделал глоток пива и сел в своё тёмно-зелёное кресло.
Я плюхнулась на диван лицом к нему.
— Она моя родственница, это я знаю точно. Я также знаю, что она и Вудсы ненавидят друг друга.
— Почему?
— Вражда между ними. Она утверждает, что Вудсы приложили руку к смерти её друга, — я не произнесла это слово во множественном числе, хотя так и должно было быть.
— Меня бы это не удивило, — пробормотал он.
Зазвонил сотовый телефон. Я была так удивлена этим вмешательством, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что звонок доносится из моих джинсов. Я провела пальцем по экрану, когда прочитала имя своего отца.
