Ее глаза. Там буря.
Это такая тонкая забава следить за тем, как меняются их цвет и выражение. Когда Ася смеется, чудные глаза жемчужно-серые, светлые как у инопланетянки. Они же становятся цвета грифеля простого карандаша, когда боится. А сейчас это темные грозовые тучи. Так их перекрасила ненависть.
— Я тебя ненавижу, — цедит сквозь сжатые зубы.
Пытается вывернуться из рук. Эти робкие трепыхания возбуждают. Она первая за много лет, кто вздумала сопротивляться. Молодая, глупая, искренняя в своей робкой агрессии.
— Вот как? — усмехаюсь в чуть приоткрытые губы, которые так и хочется смять поцелуем, и провожу кончиками пальцев по пылающей злым румянцем щеке. — Хочешь уйти?
Уйти я ей не дам. Это точно. Но от такого рода игр стояк просто каменный. Ничто другое так не заводит. Сейчас расскажу ей, каков расклад, и девчонка, проглотив всю ненависть, преподнесет мне себя на тарелочке, украшенной всеми возможными каемочками.
— Хочу! Пусти меня, — выкрикивает моя Асечка и делает бешеный рывок в сторону.
Впечатываю ее в стену и прижимаю сверху тяжестью собственного тела. Тряпки, которые создают между нами некий барьер, конечно, мешают насладиться ею в полной степени, но я все же различаю каждый упругий, трепещущий изгиб.
— Двери открыты, принцесса. Я отпущу тебя…вот только перед этим, расскажу, что станет с твоей семейкой, если ты сейчас уйдешь. Твоя мама пойдет мыть туалеты на вокзале, потому что, чтобы стать проституткой она уже старовата. Твоего братишку-аутиста вышибут из престижной частной школы, и он сгинет в каком-нибудь интернате для дебилов. А твоего дядюшку-мудака не возьмут даже на стройку разнорабочим. И в крахе твоей семейки, которая привыкла к роскоши, будешь виновата только ты.
— Ты можешь овладеть моим телом, — выкрикивает моя крошка со всей жгучей ненавистью, которая скоро трансформируется в страсть, — но не душой.
По щекам струятся слезы, которые так и хочется попробовать на вкус, слизнув кончиком языка.
Ее глазам так идет обрамление из мокрых слипшихся ресниц, с которых слезы смывают черную тушь. Я не фанат баб с потекшей краской, но Агнии эти грязные потеки на щеках прибавляют некого очарования.
— Хочешь, мы это проверим, деточка? — спрашиваю я, не в силах сдержать ухмылочку. Убираю руки и отступаю на несколько шагов, охладив накал страстей, что искрят между нами. — Пройдет совсем немного времени, и ты без меня жить не сможешь. Будешь бегать за мной и умолять не бросать.
