– Недостаточно будет просто замотать руку бинтом, ведь останется шрам, – гаденько смеюсь я.
– Иди отсюда, псих ненормальный, – пинает он стул. – Но, если у тебя и от этой бабы сорвёт башню, знай, что я тебе ничем уже не помогу.
– А я тебе, Эван, если у тебя от неё тоже рванут предохранители.
И я знаю, о чём говорю.
Итак, первую Лоркину заповедь «Сначала присматриваться и ничем не выделяться» я нарушила сразу.
Вторую «Никому не доверять» тем же вечером, когда пошла с Анитой на берег.
Со следующим правилом «Я должна хотеть свиданий с Адамом» тоже как-то не заладилось: не понравилось мне с ним обедать.
Но с первыми свиданиями у меня вечно так. Или я накосячу, или парень зажмётся, так до второго ни разу и не дошло. А после смерти отца и не до свиданий стало. Деньги враз закончились. Универ пришлось бросить. А работа почтальоном, курьером, а по вечерам у мамы в кафе посудомойкой, никак не способствовала ни наличию свободного времени, ни знакомствам.
«Но! Я должна хотеть свиданий с Адамом! Потому что от этого будет зависеть мой рейтинг на шоу. Чем он выше, тем больше я заработаю. Тем дольше не вылечу. А выше он, когда я интересна Адаму. И раз мне уже, вопреки всему, удалось обратить на себя его внимание, хорошо бы его удержать», – думаю я, сидя в уголке дивана и глядя на веселье, что устроили нам сегодня вместо «ежевечернего отбора». И точно знаю, что всё это ерунда. Я хочу свиданий с Адамом, потому что он мне нравится, чёрт побери!
Да, обед был дурацким. Но этот парень как блюдо, которое не распробуешь с первого раза. Как сыр с плесенью, что сначала кажется отвратительным, а потом хочется его снова. Как оливки, что, когда пробуешь их первый раз, желаешь выплюнуть, но потом рука сама тянется взять ещё. Как первая сигарета, что сначала куришь через «не хочу», потому что это круто а потом, бывает, и втягиваешься.
Что-то в нём есть, что заставляет всех тридцать девушек в этом зале следить за ним, не моргая. И каждой, наверно, хочется разгадать эту загадку: что? А ещё убить ту, что он сейчас обнимает.
А обнимает он Аниту. Пусть в танце, пусть исключительно целомудренно. Но не только я вижу, что эта темнокожая тварь, которая в свете зажжённых свечей в своей чёрной шёлковой пижаме лоснится как настоящая змея, не надела бельё на эту «пижамную вечеринку».
Пижамной её, кстати, сделали в мою честь. Чтобы я в больничной «униформе» с опухшей перебинтованной ногой смотрелась здесь органично.
