– Мэтьюз, Мэтьюз, спокойно.– Капрал говорил шепотом.– Ты с нами, ты в безопасности.
– У них огнемет, у них огнемет….
– Мэтьюз, скажи: где данные. Где замеры?
– Огнемет…
– Мэтьюз, где замеры, дай их мне, пожалуйста.
– У них огнемет….– У Мэтьюза на глазах сожгли остальных морпехов, сержанта он вытащил буквально за шкирку, сам попал под струю огня и на руках донес Бэкона к своим. Но, строго говоря, Мэтьюз погиб. Погиб, когда оранжевая, струя жгучей ярости расплавила кожу, плоть и кости морпехов прямо на его глазах. Погиб, когда их вой боли острой, тонкой иглой пробил его перепонки. Погиб, когда всепоглощающее пламя прожгло его от кожи лица до самого темного уголка его разума ослепляющей вспышкой боли, отпечатав в сознании эти секунды, как световая волна оставляет ядерные тени на фонящих развалинах.
Замеры были записаны в планшете, обтянутым в кожаную, коричневую обложку, которая сильно оплавилась от жара, и напоминала смолу на дереве. Края бумаги, центр были обуглены. Капрал попытался его забрать, но Мэтьюз запротестовал.
– Успокойся, солдат!– Рычал капрал, тщетно пытаясь схватить планшет. Мэтьюз, не переставая орать, выхватил из своей кобуры «хай пауэр» и приставил его к виску. Из его глаз брызнули слезы. С поврежденной стороны лица они смешивались с кровью и жижей из волдырей и тягуче ползли по сожженной плоти. Мгновение, вспышка, гром и Мэтьюз погиб физически. В полном смятении капрал потянулся к планшету и задумчиво просматривал данные, а после обернулся к остаткам отделения, которое застыло в шоке.
– Поляк, что с экспансивными патронами?– У Поляка снова загорелись глаза.
– Есть 12-й калибр, магнум и пятнадцать магазинов для советских ПП.
– Каждый, кроме Уэйда и Манчини, берет двенадцатый калибр и экспансивный боезапас к своей разгрузке. Бронежилет, противогаз, в рюкзак грузите столько радиопротекторов, сколько можете унести. Филипс, подготовь контейнер и газовые гранаты к использованию. Гранаты распределишь между собой, мной и Поляком.– Голос его был тихий, холодный. Речь медленной.
– А с ними что?– С приглушённой ненавистью поинтересовался Поляк, смотря на Уэйда и Манчини. Капрал тоже перевел на них взгляд.
– Они идут с нами. Как только мы доберёмся до артбатареи, они будут переданы в руки военного трибунала и пойдут по статье «Предательство».
Глава 7.
Дереализация.
Противогазы все ещё отдавали гарью. Или это от останков сержанта? Стеклянные линзы, и ранее не блиставшие четкостью изображения, будто покрылись серым, мутным, фильтром. Винтовка в грязных, дрожащих руках залилась бетоном, из-за чего потяжелела на тонну. Каждое движение, каждый вздох стоил Уэйду каких-то усилий, которых он раньше не прилагал для таких простых действий. Лёгкие туго стянули канатами панической атаки. Давайте дружно поздравим Уэйда с первым психологическим заболеванием на фоне военных действий! Быстро же и неожиданно получилось. Впрочем, лучше условий не придумаешь. Стресс, чертова куча потрясений, шок, отсутствие гигиены, нормального рациона, душные, сдавливающие тоннели, полутьма и вот дереализация уже выкручивает и выворачивает его мозги, как ей вздумается, не особо церемонясь с этим малиново-сероватым желе.
