Ментальное состояние тоже оставляло желать лучшего. Манчини часто выпадал из реальности, глядя на тысячу ярдов. Поляк и Мэтьюз повадились срезать уши с гуков. В их помутневших глазах разгорался огонек безумия, который видел только Уэйд. Капрал и сержант были озабочены проблемой голода и ни какого внимания на подчинённых не обращали. Все чаще Уинтерс настаивал на «открытии ящика Пандоры», чтобы пробиться к складам гуков, но сержант твердо стоял на своём: нет. Бен был настолько измотан морально и физически, что не обращал внимания ни на что. Тихая, безмолвная груда мышц, он как неупокоенная душа скитался по тоннелям, иногда сверля Уэйда взглядом. МакКингли прекрасно понимал к чему это и стал искать способ встретиться с той девушкой, пока ситуация не стала ещё хуже. Но Уэйду вновь повезло.
Уэйд и Манчини сидели в том же тоннеле. Бен ушел вместе капралом, Поляком и Мэтьюзом на поиски провизии. Глаза Манчини окончательно превратились в безэмоциональные пуговицы, смотрящие в одну и ту же точку уже который час. Уэйд изредка пытался завести непринуждённый разговор, получая в ответ лишь холодное, как вода с недавних пор капающая с потолка, молчание. Капли стукали по каске. Кап. Кап. Но один из этих «кап» резко отличался от других. Он был глуше и капало как будто не с потолка, а… из тьмы тоннеля. Уэйд резко врубил фонарь и встал за ДП, установленный на мешке с песком. Луч пробивал себе путь сквозь темную духоту и метнувшись к левому, нижнему краю тоннеля он нащупал тонкую, грязную растопыренную ладонь. Уэйда полоснуло ножом лёгкой паники и неожиданности. Все его сознание кричало: «стреляй!», но пальцем на скобе завладела судорога сомнения, не давая ему согнуться. Ладонь змеёй вползла в проход, ведя за собой запястье, локоть, предплечье и вот перед ошарашенным, немигающим взором Уэйда выплыли те самые длинные, черные волосы. Это была она.
Ее лицо, скрытое за тонной грязи и копоти, повернулось к нему, прикрываясь рукой от фонаря. МакКингли глазам не верил. Он растеряно отпрянул от пулемёта, все ещё светя на девушку. Она помахала ему двумя руками, маня к себе. Уэйд оглянулся на Манчини. Тот ничего не видел, кроме темной бетонной стены и МакКингли, прихватив с собой винтовку и тихонечко перевалился за укрепление.
Неслышной поступью она вела его внутрь левой развилки. Долго идти не пришлось, уже через пару минут Уэйд увидал мешок риса, небрежно брошенный на пол. За мешком, свернувшись в позе зародыша, лежал маленький мальчик, лет пяти. Несмотря на намотанное тряпье, наружу проступали следы страшных ожогов по всему маленькому тельцу. Затвердевшая, черно-багровая корка плотным слоем скрывала под собой кожу, а лицо превратилось в какую-то обезображенную маску без глаз, носа и рта. Там, где должны были быть глазницы, тонкой линией бежал ручеек слез. Ребенок лежал безмолвно, девушка что-то шепотом причитала на своем, оглядываясь со слезящимися глазами. Уэйд ощутил бег мурашек по спине. Те как будто устроили марафон.
