Капрал приказал морпехам ползти обратно и перепуганные, перепачканные силуэты стали извиваться в обратном направлении. Манчини задыхался. Задыхался от спертого воздуха, от порохового дыма, от бетонной пыли, от страха, сковывающего грудную клетку и не дающего нормально вздохнуть. Видимость была как в мутной воде, передвигался он ориентируясь на знакомый ушам стрекот М16. Перед отступлением Уинтерс приказал ему шарахнуть картечью в тоннель с гуками, естественно подождав, когда остальные морпехи отступят. Но Манчини, объятый страхом смерти, тонущий в адреналиновом море, слепой и потерявшийся, дрожащими, тонкими пальцами вложил холодный картечный снаряд в переломленный М79. Спрятавшись за стеной тоннеля, он судорожно пытался понять, все ли морпехи отступили или ещё кто остался. Но осколочный, бетонный град от попаданий ДШК по стенам не давал ему времени на раздумья и, окинув застланное пылью и дымом помещение полубезумным взглядом через прицельную планку, Манчини «бампнул» по всполохам пулемета.
Картечь пронизывала душный, плотный воздух как игла ткань. Тел не было, так как рикошетящее облако свинца разбивало их в багровые брызги . ДШК тут же смолк, уничтоженный огненным шаром взрыва. Манчини слышал лишь оглушительный звон в ушах. Руки тряслись как у пропитого алкаша и насквозь пропахли порохом. С трудом он затолкал второй снаряд в гранатомёт и вновь выдал залп в тоннель, добивающий так сказать.
Секунду после, как Манчини нажал крючок, он застыл в оцепенении, а потом, его будто унесло в тоннели ударной волной. Как только снаряд залетел в бетонную кишку, Манчини увидел еле стоящего на ногах Хадсона, из левого бедра которого струилась кровавая река. Лицо его застыло в ужасе и тут же померкло на фоне взрыва снаряда, картечь которого изрешетила его спину и в ту же секунду морпех рухнул на бетон, испустив последний вздох.
Глава 4.
Банка пива.
Саперные лопатки глухо вгрызались в твердую почву, отрывая куски тёмно-коричневой плоти. Старая керосиновая лампа явно не хотела делится своим светом и с неохотой освещала небольшой кружок вокруг себя. Стояла она посередине двух ям, из которых активно выбрасывались комья земли. Спросите откуда среди бетонного лабиринта подземелий взялась земля? Возле сортира. Хоронить Гаррисона и Уильямсона разрешили только там. Иначе бы их пришлось тащить на уровень выше, а черт его знает, сколько гуков там можно встретить. Если раньше сортирная вонь была мерзкой, то сейчас она была до невозможности отвратительной. Манчини снял с себя оливковую футболку и обмотал ею голову, закрыв нос и рот. Уэйд дышал ртом, из-за чего дышал он так же громко и часто, как собака в июльский полдень. Вдвоем они рыли могилу для Уильямсона. Бен работал за двоих и копал яму для Гаррисона, не жалея сил. Изуродованные тела, закутанные в плотный, белый саван, были скрыты за оранжевым кружком света.
