– Что вам нужно? – спросил Михайлов через дверь.
– Полиция, – сказал плотный мужчина и показал в дверной глазок значок. – Откройте!
Михайлов почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Он собрался с силами и выдавил:
– Я не могу.
Полицейские переглянулись.
– Нам нужно поговорить с господином Климовым или его супругой.
– Родителей нет дома. Придите позже.
– А ты, парень, почему не в школе?
– Я заболел.
– Ясно… Во сколько вернутся родители?
– Завтра. Они в гостях.
***
– Парнишка врет, – Ассин хлопнул дверью машины и завел мотор.
– Вот те на! – хлопнул по колену Остап. – Ты, никак, умеешь через двери брехню от правды отличать?
– В голосе у парнишки что-то не так, – Ассин нахмурился.
– Ну, знаешь ли… У подростка может найтись много причин для лжи. Школу прогулял, пока родители в гостях. А может, просто нас испугался.
– Да нет, дело не в этом. Странный у него голос. Вроде мальчишеский – а говорил он как взрослый мужчина.
– Да-а? – Остап вздернул бровь. – Вернемся и взломаем дверь? Может, это коммивояжер нас за нос водит?
– Почему нет? – встрепенулся Ассин. Остап с удивлением посмотрел на напарника.
– Рехнулся? Не знаю, как там, откуда ты приехал, но здесь голосовые галлюцинации причиной проникновения в жилище гражданина не являются. Тебе это в любом суде доходчиво объяснят, а потом уволят за несоответствие занимаемой должности. И меня заодно – паровозом. Ты вообще в полиции работал?
– Ну да, – замялся Ассин. Лицо у него было растерянное, будто вопрос Остапа застал его врасплох. Остап почувствовал, как где-то глубоко зашевелился червь сомнений.
– Не знаю, что на меня нашло. Извини, – Ассин вернул лицу обычное выражение. Остап отвернулся, чтобы скрыть вспыхнувшее раздражение. Он вдруг поймал себя на мысли, что не хочет смотреть напарнику в лицо. На руки, на одежду, куда угодно – но только не в лицо, на первый взгляд – обычное и незапоминающееся. Было что-то в нем не так: будто и не лицо это, а искусная маска, и что скрывается под ней, Остап не знал, отчего чувствовал раздражение. Давно чувствовал, но причину понял только сейчас.
– Расшаркиваться передо мной не надо, – отрезал Остап. – Если хочешь работать в паре – уясни: мы по одну сторону баррикад… А на другой, парень, долго не живут. Уяснил? Молодца. Рули в офис, мне еще отчет по перестрелке в клубе дописывать.
***
Собаке – собачья смерть. Так ведь? И, как ни крути, правильно. Что может быть справедливее ветхозаветного правила «око за око»? Вот только Стью не чувствовал удовлетворения, поскольку Карпа убил кто-то другой – совсем не так, как хотелось Стью. Карп не был достоин быстрой смерти. Он должен был умирать долго и мучительно, без права на перерождение, которое хотел получить, похитив Михайлова.
