Старуха оказалась словоохотлива. Периодически шмыгая носом и поглядывая на веретено, она затянула долгий жалобный рассказ о том, как светлоликие лучезарные красавицы, пряхи судьбы, дарительницы счастья и благополучия, почитаемые и восхваляемые каждой простой женщиной, были свергнуты христианством и с течением веков превратись в полудиких отшельниц. Одной октябрьской Мокоше удалось перестроится, стать Параскевой Пятницей. Остальные сёстры разошлись по свету. Те, что двинулись на запад, селились в полях, чахли и пугали крестьян. Прозвали их Марами да Маренами и приписали разные ужасы. Другие шли на север, жили ближе к теплу, ночами брались помогать по хозяйству, но из рук вон плохо, за что получили прозвище Шиши… От Шиш и до Шишимор дошли. А там и до Кикимор болотных.
– Чому це болотнi? В болотах ми з сестрами ніколи і не жили. Це ви все люди плутаєте. Ніякої поваги.
Старуха замолчала, украдкой поглядывая на веретено. Оно затихло и больше не трепетало.
– Ну и что мне с тобой теперь делать?
Нечисти доверять – себя подставлять. Ни мар, ни кикимор Кира до сих пор не встречала. Нелюдимые, злые старухи, гонимые из лесов и полей, селились в домах, хозяйничали по ночам, и всё им было не так, оттого били посуду, двигали мебель, пугали малышей ночными кошмарами, заставляя плакать, садились спящим хозяевам на грудь, так что те задыхались, изводили людей сыростью, скрипами и шорохами –до тех пор, пока хозяева не покинут дом навсегда. Люди им были не нужны.
– Віддай веретенце, донечка, – осторожно попробовала Мокоша.
– При всём уважении к твоей старшей сестре, веретено ты не получишь, пока не пояснишь, как ты сюда попала? Что за мужик тебя сюда привёл?
В голове Киры, кажется, начал складываться план дальнейших действий.
– Мужик як мужик. Воны тут працювали.
– Работали? Ремонт делали?
– Так-так, ось це вони и робили – ремонт, – заискивающе ответила старуха, на русский лад повторив слово «ремонт».
– То есть неместная? Строитель заговорил?
– Може і він, звідки мені знати.
Сергей Валерьевич упоминал, что ремонт затянулся из-за строителей. Вполне возможно, один из них, оставшись зол на заказчика, мог навести порчу. Тут и магии не требовалось. Дело нехитрое в руках злого человека: связал из щепок и бечёвки подобие куколки – почти как в вуду, и заложил, скажем, за плинтус. Срабатывало редко. Этот трюк больше для удовлетворения жажды мелкой мести. Но, видимо, при удачном стечении (и неудачном для афганца) кукла вызвала Мокошу.
