Лежавший попытался что-то произнести, но у него получилось только простонать тихим голосом.
Тренер склонился над ним:
– Хотя тебя, пожалуй, и в хор возьмут солистом. Я похлопочу после игры.
Он выпрямился, оглядел команду и, набрав в грудь воздуха, снова нагнулся к бедняге:
– На позицию, Бэмби! – заорал он ему прямо в шлем.
Парень перевернулся на колени.
Прополз чуть вперёд. Шатаясь, поднялся. И, спотыкаясь, побежал.
Команды забегали, формируя линии.
Тренер выпрямился, энергично поправил козырёк и, выбивая пудовыми ладонями ритм, заорал вслед:
– Бегом! Давай-давай-давай! Живо, леди!
– У него тут каждый день Супербоул. Задолбал уже, – прокомментировал загипсованный, поправляя ногу.
Квотербеки заняли позиции, команды выстроились друг против друга и по сигналу ринулись в мясорубку. Кто-то вырвался с левого фланга, и мяч полетел вперёд. Того, кто его схватил, тут же взяли в клинч, смяли и вбили в землю. Над полем разнёсся слабый стон, следом послышались яростные проклятия тренера.
Я вернулся в машину и, включив радио, вырулил на хайвэй.
Ведущий в эфире обсуждал изменения погоды:
– Сильный ветер и высокая температура обеспечивают быстрое продвижение пылевого фронта на юге штата. По-прежнему велика опасность возникновения стихийных очагов возгорания. Просим отнестись со всем вниманием к штормовому предупреждению…
Я переключил канал и под медитативные звуки стал вновь погружаться в гипнотическое состояние, навеваемое монотонным набеганием дорожного полотна.
Вскоре скрылись посёлки и строения. Трасса вбежала на холмистое плоскогорье и стала петлять, падая и поднимаясь средь жёлтых песков, покрытых колючкой.
В детстве я откладывал книгу и вжимался в кресло, холодея от ужаса, представляя: как среди этих голых пригорков и камней потерянно бредёт в лунном свете мустанг, на широком крупе которого, покачиваясь, восседает всадник… у которого… нет… Головы!
Кровь в жилах застывала всякий раз и, бросив книгу, я начинал воображать: что будет, если сейчас вдруг откроется дверь, и из тёмного коридора покажется человек, у которого… не будет головы! Закричу я или нет?!
Разглядев за пригорком дрейфующий в пыльном мареве тёмный силуэт, я набрал в грудь воздуха и заорал, что есть мочи!
Чёрт, что бы ещё сделать, чтобы не заснуть?
Однообразие дороги здорово усыпляет. Пора сделать привал.
Я зарулил на пустынную заправку и выполз на горячий асфальт под слепящее солнце. Возле хлипкого деревянного домика торчали ржавые колонки.
