Долгое время в комнате царило молчание. Краузе размышлял, уставившись в потолок, а оборотень делал вид, что занят важным делом – перекладывает бумаги из одной стопки в другую.
– Послушай, Ханс, – здоровяк нарушил, наконец, тишину, – Я знаю, ты разбираешься в людях, и вообще… Скажи мне, этот Нергал… То, что он делает… Убивает всяческих тварей… Это хорошо или плохо?
Дознаватель еле заметно усмехнулся: так вот что волнует оборотня. И самое главное, несмотря на почтенный возраст – Вольфу давно перевалило за сотню – он все также сохраняет почти детскую наивность и непосредственность. Нет, ну действительно, «хорошо или плохо» – такими категориями мыслит ребенок, взрослый спросит совсем по-другому.
– Сам-то что думаешь?
– Хрен его знает… Он же избавляет мир от явных отбросов…
– Ну а ты мог бы убить дель Боско? Или Кроу?
Вольф надолго задумался. Краузе не торопил друга, понимая, что для него вопрос довольно принципиальный.
– Нет… Нет, не стал бы. Вот если бы Кроу сделал какую-то подлость лично мне, тогда… А так…
Ханс понимающе кивнул.
– Я тебя понимаю… А вот Рихтер – он лишен сомнений, как моральных, так и интеллектуальных. Кто-то может подумать, что он простой, недалекий, но это вовсе не так. Убийца следует определенным правилам, чтит известные лишь ему догмы.
– Он что, сектант?
– Не совсем. Его религия – стремление к цели, выполнение миссии во что бы то ни стало.
– А разве мы не должны делать то же самое?
– Возможно, – Краузе пожал плечами, – Вопрос только в том, как выбрать верную цель…
На этот раз молчание длилось еще дольше. Вольф возился с бумагами, но, наконец, раздраженно бросил их на стол, смешав в кучу.
– На самом деле, в последние дни меня волнует другая важная проблема, – мрачно проговорил он.
Дознаватель глянул вопросительно, приглашая оборотня продолжать.
– Это прозвучит немного странно… – тихо сказал Вольф, словно опасаясь, что его могут подслушать, – Но мне кажется… не должны ли мы помочь Нергалу? Ведь он, в конце концов, стремиться вычистить из Пруссии все дерьмо, что накопилось годами!
Краузе мог бы поиронизировать или пофилософствовать на этот счет, но ответил совершенно серьезно.
– Я не могу сказать тебе, что нужно делать… Уверен лишь в одном – если Нергалу никто не поможет, ему не выжить.
Вольф мрачно глянул на товарища, в который раз не до конца понимая, что тот хочет сказать. Это что, был намек? Указание? Разрешение? Черт тебя дери! Почему бы не сказать прямо, чего хочешь!
