– С-и-и-нь, – я попробовал ее имя – веселые звонкие колокольчики и хрупкая, ломкая корочка молодого льда, полет ласточки в бездонном небе. Я никогда не задумывался, как зовут девочку. В моей душе, памяти ей не нужно было имя.
Си-инь – вяжущий вкус недозревшей груши, запах опавших листьев. Синь – это ее имя! И я рассказал ей – о Празднике во Дворце, о девочке с веером, о Хэ, о школе, о Наставнике, о Главной жене, о Госпоже Матери.
– Ах, – она вновь дотронулась до меня, – я знаю, что нельзя жалеть мальчиков, – ее глаза были полны слез, – но мне так жалко тебя и Госпожу Мать!
– Синь, Синь, – теперь я, как мог, успокаивал ее, – не плачь. Я знаю, что ей будет хорошо там, за Звездной Рекой. Я не буду тревожить ее покой, не буду плакать, стану вспоминать все только хорошее.
Девочка улыбнулась мне сквозь быстро просыхающие слезы и, наклонившись над водой, омыла лицо.
– Я не хочу, чтобы они спрашивали, почему я плакала, – объяснила она мне.
Я совсем не думал о времени, о том, что Синь могут искать, что она приехала навестить брата. С отчетливым ужасом я понял, что она должна уйти, что сейчас, вот-вот, она уйдет.
– Синь, – я протянул к девочке руку, сгорая от желания и боясь дотронуться до нее, – Синь, ты ведь не уйдешь просто так? Я ничего о тебе не знаю. Расскажи мне о себе.
Она покачала головой: «Я должна бежать». Как легко, красиво она поднялась, как грациозно, быстро скрылась из глаз! Моя протянутая рука сжала пустоту, легкое колебание воздуха, чуть слышный отзвук ее шагов.
Я ведь не сказал ей, как меня зовут. Я не знаю, чья она сестра, к кому приехала. Как же мы найдем друг друга? Я опустился на колени, погрузил лицо в холодную влагу пруда. Пусть вода смоет следы слез, остудит голову. Теперь я догоню ее и все выясню. Я метался между домиками, забежал на поле для стрельбы, подбежал к Храму, был под навесом для занятий…
Где еще можно искать того, кого ты не знаешь, где искать?.. Мимо меня важно прошествовала семья маленького Цинь – на разукрашенных носилках[42] прислужники несли его отца, я и не знал, что он такой важный сановник! Они направлялись к воротам Школы – все посетители оставляли свои колесницы у ворот. «Господин мой Ли», – только и подумал я, не было времени даже отругать себя. Я бежал, сокращая путь. Перед моими глазами колебалась худенькая спина уходящей девочки…
Они усаживались в колесницу. Сановник левой стороны[43] – отец – уже занял лучшее место, прислужники переносили мать из носилок, вот она скрылась за щитом, теперь очередь девочек: одна за другой, не поднимая глаз, так положено, они исчезают за щитом. Вот предпоследняя приостановилась, подняла голову, бросила быстрый взгляд.
