Он не двинулся, но когда она присела ближе и обняла его, он не стал сопротивляться. Она потянула его вниз, чтобы он лег рядом с ней и положил голову на ее плечо.
Материнский инстинкт, подумала она с легкой иронией. Что бы ни произошло, самое первое – вы берете их на руки и обнимаете. А если они слишком большие, чтобы поднять их … если его теплый вес и его дыхание в ее ухо прогоняет голоса в ветре прочь, то даже лучше.
Перед ее глазами возникла картина с ее матерью, стоящей за спиной отца на их кухне в Бостоне. Он откинулся на спинку стула, прислонившись головой к ее животу, глаза прикрыты от боли или усталости. Она мягко потирает ему виски. Что это было? Головная боль? Но лицо ее матери было мягким и выражало нежность.
- Я чувствую себя дураком, - сказал Иэн со стеснением, но не отстранился.
- Нет, не чувствуешь.
Он вздохнул и немного поерзал по траве.
- Да, наверное, - пробормотал он. Он немного расслабился, его голова на ее плече стала тяжелой, а напряжение в мышцах спины под ее рукой уменьшилось. Очень неуверенно, словно боясь, что она оттолкнет ее, он протянул ладонь и положил на ее руку.
Кажется, ветер утих. Огонь костра сиял на его лице, и темные линии татуировки выделялись на молодой коже. Его волосы, касающиеся ее щеки, пахли дровяным дымом и пылью.
- Расскажи мне, - произнесла он.
Он глубоко вздохнул.
- Не сейчас. Когда мы будем на месте, хорошо?
Он больше ничего не сказал, и они молча лежали на траве в покое и безопасности.
Брианна почувствовала, как ее одолевают мягкие волны сна, и не стала им противиться. Последнее, что она увидела, засыпая, это лицо Иэна на ее плече, его открытые глаза смотрели на костер.
Идущий лось рассказывал историю. Это была одна из лучших его историй, но Иэн не уделял ей должного внимания. Он сидел напротив мужчины, но смотрел на пламя костра, а не на лицо друга за ним.
Очень странно, подумал он. Он наблюдал за огнем много раз в своей жизни, но ни разу не видел там женщину, до этой зимы. Конечно торфяной огонь не давал много пламени, но хорошо грел и хорошо пах … И да, она была здесь, женщина. Он улыбнулся и легонько кивнул головой. Идущий лось воспринял это как знак одобрения для своего представления и стал повествовать еще драматичнее. Жестикуляция его усилилась, он ужасно скалил зубы, раскачивался и рычал, иллюстрируя росомаху, которую он преследовал до ее логова.
От огня Иэна отвлек шум. Как раз вовремя, поскольку Идущий лось достиг кульминации своего рассказа, и молодые люди в предвкушении стали подталкивать друг друга. Мужчина был невысокий и кряжистый, совсем не похожий по росомаху, которую изображал, и это делало представление еще более зрелищным.
