– Остаётся надеется на лучшее, – договорил за меня он и благодарно улыбнулся. – Спасибо тебе, Делора.
Он преподнёс мои руки к губам и нежно поцеловал, словно касался губами самой чувствительной кожи, тогда как мои руки уже давно были полны шрамов, вечно разбитых костяшек и грубой кожи, стёртой в некоторых местах до мозолей, а один палец вообще был кривой. Совершенно не женские руки. Но Джозеф любил их такими, какими они были – как и меня саму. А я – его.
Идиллия, не так ли?
Как же мне хотелось, чтобы наши отношения длились как можно дольше.
Навсегда?
Навсегда.
– Ты – вся моя жизнь, Джозеф. Ты ведь знаешь это?
На мгновение в его тёмно-голубых глазах промелькнуло что-то странное, но он тут же расплылся в ещё более широкой улыбке. В ещё более счастливой.
– Знаю. И люблю тебя за это ещё больше.
Мы поцеловались – так, словно нуждались в этом больше, чем в воздухе. Так, словно не могли жить ни секунды друг без друга – и сейчас мне это казалось как никогда правдой. В груди громко стучало сердце, руки отчаянно сжимали широкие ладони, дыхание сбилось от такого большого количества эмоций: от трогательной любви до неистового желания защищать его любой ценой.
И я была уверена, что Джозеф сделает ради меня то же самое.
Крепко держась за руки, мы шли уже обратно домой, когда заметили горящий дом, вокруг которого столпились не только пожарные, но и просто прохожие. Пламя рассекало холодный воздух, в небо поднимался столб чёрного, как сама тьма, дыма, огонь расползался от одного этажа к другому, постепенно охватывая весь небольшой пятиэтажный дом. В последнее время пожары настигали как Колдстрейн, так и весь мир всё чаще и чаще – вот и сегодня мы стали свидетелями этого неугомонного бедствия. Но из-за чего всё это было на самом деле?
– Там моя дочь! Пожалуйста, кто-нибудь спасите её! – захлёбываясь в слезах, надрывно кричала женщина, но никто её не слышал: пожарные пытались справиться с пожаром, а все остальные либо были только что спасены из огня, либо слишком трусливы, чтобы пойти на помощь.
Но Джозеф не был таким.
Он вдруг сорвался с места, и я даже пискнуть не успела, как он уже скрылся в горящем здании. Сердце вмиг оборвалось в груди. На несколько секунд всё застыло, а меня будто оградили матовым стеклом: всё казалось размытым, несуществующим, нереальным. Как и то, что Джозеф только что кинулся прямо в яростный очаг огня. Но вот ещё мгновение назад его рука держала мои пальцы, как уже сейчас его спина скрылась там – в столбе пламени и дыма. Я не знаю, закричала ли я, когда упала на колени и в ужасе смотрела на безжалостные красные языки, пожирающие всё на своём пути.
